Опять дыхание колышет свечи,
И всё непрочно, и всё не вечно
И понемногу всего, что надо
Немного счастья лишь как награда.

Да кто придумал, что всё вернётся,
Откуда чудо да вдруг возьмётся,
Ничто не греет, никто не нужен,
Пусть всё исчезнет, ну же, ну же!

Ой ты, Солнце, закатись.
Песни петь и плакати,
Песни петь и плакати,
Станем до зари-и-и!

Нить золотая дрожит, не рвётся,
А он не верит, а он смеётся.
Ведь в чёрно-белом нет звонких красок,
Всё это сказки, всё это сказки...

Прольются звуки, и нас закружат,
Одно лишь слово всего лишь нужно.
А ветер злится, насквозь простужен,
Хрипит, торопит, ну же, ну же!

Ой ты, Солнце, закатись.
Песни петь и плакати,
Песни петь и плакати,
Станем до зари-и-и!

А что нету счастья – врут!
Небо – чистый изумруд!
Небо – чистый изумруд!
*У-у-у*

*О-О-О-о-о-о-о*

Открыты настежь все окна-двери,
А он всё медлит, а он не верит.
Одно лишь слово всего лишь нужно,
Одно лишь слово, ну же, ну же!

*О-О-О-о-о-о-о*
Песни петь и плакати,
Песни петь и плакати,
Станем до зари-и-и!

*О-О-О-о-о-о-о*

А зовут его Оторви и Брось,
На большом пиру он нежданный гость.
Бросят жизнь ему, как собаке кость,
Всё мечты-мечты, а ничего не сбылось.

Ничего не сбылось...
Ничего не сбылось...
Ничего не сбылось...
Ничего не сбылось...

Не один такой, кого свет не греет,
Так ему на кой бить поклон земле?
Для других цветут в райских кущах грозди,
А его как пыль сметут, и ничего не сбылось...

Ничего не сбылось...
Ничего не сбылось...
Ничего не сбылось...
Ничего не сбылось...

Вечером прокуренным у окна он сядет
И замрёт, тоскуя, в небо тихо глядя.
И ему ведь тоже с неба светит строго
Та звезда ночная, что в руке у Бога.

Как трава растёт, так и он живёт.
Смейся же над ним, держись за живот!
От дождей лихих он промок насквозь,
Всё мечты-мечты, а ничего не сбылось...

Ничего-ничего...
Ничего-ничего...
Ничего-ничего...
Ничего-ничего...

Бросят жизнь ему, как собаке кость,
А зовут его Оторви и Брось.

Ничего-ничего...
Ничего-ничего...

Так где же
Те дни, что дали нам надежду?
Где наши светлые одежды?
Так и жалеть тогда о чём...

Но тайно
Гитары тихие рыданья,
Гитары тихие рыданья
До нас доносятся ещё.

Не к счастью
Опять к былому возвращаться,
Опять к былому возвращаться
Оно не ценится ни в грош.

Но тайно
Гитары тихие рыданья,
Гитары тихие рыданья
Ещё в нас вызывают дрожь.

Так где же
Огонь, что так сжигал нас прежде?
Огонь, что так сжигал нас прежде?
Как будто не было и нет...

А вспомни,
Как ночью безнадёжно тёмной,
Как ночью безнадёжной, тёмной
Мы дождались с тобой рассвет.

Я знаю
Меня уже не вспоминая,
Меня уже не вспоминая
Ты не жалеешь ни о чем.

Но тайно
Гитары тихие рыданья,
Гитары тихие рыданья
К тебе доносятся ещё...
К тебе доносятся ещё...
К тебе доносятся ещё...

Но тайно
Гитары тихие рыдания,
Гитары тихие рыдания
К тебе доносятся ещё...
К тебе доносятся ещё...
К тебе доносятся ещё...

Пурпурный всем миром правит!
Пурпурный – цвет королей!
С ним жгут города и травят,
Себя и других не жалея!

Пурпурный, как марш бравурный.
В нём празднуют краски дня.
Его ведь заморский гуру
Задумывал, слёзы роняя.

Пурпурный – всевластий начало!
Пурпурный – цвет королей!
Эх, нам бы с тобой их печали.
Налей же скорее, налей!
Налей же скорее, налей!

Пурпурный всем миром правит!
Пурпурный – цвет короля!
Сегодня его отравят
И, может быть, даже зря...

Но манит золота слиток,
И власти угар простой,
И вот уж готов напиток –
Яда отвар густой!
Яда отвар густой!

Яда отвар густой!
Яда отвар густой!
Яда отвар густой!

Король всё на карту ставит,
Он дикого льва смелей!
Отравят его, отравят,
Но ты его не жалей.

Он был и весел, и счастлив
И вот отдохнёт от бурь.
Он будет лежать безучастно
В пурпурном да гробу!
В пурпурном да гробу!

Пурпурный – всей власти начало!
Пурпурный – цвет королей!
Эх, нам бы с тобой их печали.
Налей же ещё, налей!
Налей же скорей, налей!

Ну, ну
Налей же ещё, налей!
Налей же ещё, налей!

Вот опять она по асфальту шагает
И зевак запоздалых сшибает в пот.
Им невдомёк, кто она такая,
А она – Турандот, она – Турандот.

Не в её, да, не в её это силах
Целовать нелюбимых в разинутый рот.
Это им всё равно, с кем, когда и что было,
А она – Турандот, она – Турандот.

Она-а-а-а, она-а-а-а
Одна-а-а-а, одна-а-а-а

Да, сюжет небогато закручен,
Женихов невелик улов.
Снова будет уныло и скучно.
Им голову срежут – всего и делов.

Она-а-а-а, она-а-а-а
Одна-а-а-а, одна-а-а-а

Она-а-а-а, она-а-а-а
Одна-а-а-а, одна-а-а-а
Она-а-а-а, она-а-а-а
Одна-а-а-а, одна-а-а-а

Тихая надежда,
Что душе одежда.
Легче и светлее
Белого листа-а.

И на небо глядя,
Вдруг с собой поладить.
И на небо глядя,
Оживёт мечта-а.

Тихая надежда,
Что душе одежда.
Тихая надежда.
А-а, а-А.

Будто бы спросонок,
Как босой ребёнок.
На росе холодной
Оказался вдруг.

Напевают травы
До весны отрава,
До весны отрава
Разлилась вокруг.

Тихая надежда,
Что душе одежда.
Тихая надежда.
А-а, а-А.

Тихая надежда,
Что душе одежда.
Неприкосновенна,
Вовсе не видна-а.

Без неё как будто
Ничего не сбудется.
Без неё на лицах
Лишь печаль одна-а, а.

Тихая надежда,
Что душе одежда.
Тихая надежда.
А-а, а-А.

Инструментальная композиция без вокала.

Так много сказать ему хочется,
Вокруг всё так ярко и ново.
Шатаются зубы молочные,
Болят от придуманных слов.

Ему надоело ворочаться
У матери на руках.
Он чувствует больше, чем хочется,
В глазах его прячется страх.

Вокруг всё большое и грузное,
А он вновь у всех на виду.
Ведь он лишь живая игрушка
В визгливом и шумном аду.
В визгливом и шумном аду...

А праздник выдастся тот ещё,
И все соберутся на бал.
А дом будет полон чудовищ.
Чудовищ, влюблённых в себя.
Чудовищ, влюблённых в себя...

Чудовищ...
Чудовищ...

Чудовищ, влюблённых в себя...
Чудовищ, влюблённых в себя...

Чудовищ...
Чудовищ...

Нет за плечами палки с узелком,
Зато с пустым карманом он знаком.
Нечеловеческого просит, ждёт душа-а,
И до безумного огня один лишь шаг.

Пустыня прячет жизнь, колодец пуст,
А миражи тревожат, манят - пусть.
Четыре стороны, а всё ж земля мала,
А небеса – всё те же зеркала.

В них смотрятся, себя не находя.
Куда идёшь, зачем идёшь, бродяга?
Что есть, то есть, другому не бывать.
Замкнётся круг, начнётся всё опять.

Нет за плечами палки с узелком,
Зато с пустым карманом он знаком.
Нечеловеческого просит, ждёт душа-а,
И до безумного огня один лишь шаг.

А женщина в зеркало смотрит
И спрашивает себя:
Как можно идти по свету,
Идти, никого не любя?

Поэтому вечером поздним
Небрежно наложит грим,
И будет похожа на ведьму,
На ведьму из сказок Гримм.

И кто-то её полюбит,
И будет взахлёб целовать,
За дерзким её поцелуем
Забудет отца и мать.

И скажет: действительно ведьма,
Раз так повернулась жизнь.
Плати теперь звонкою медью,
За воздух покрепче держись.

И вроде бы нет ничего в ней,
Но медленно сводит с ума,
Ведь ведьма её подруга,
И ведьма она сама.

А женщина в зеркало смотрит
Как будто в пустое окно,
Но зеркалу всё безралично -
Так много видало оно.

И кто-то её полюбит,
И будет взахлёб целовать,
За дерзким её поцелуем
Забудет отца и мать.

И скажет: действительно ведьма,
*Действительно*
Раз так повернулась жизнь.
Плати теперь звонкою медью,
За воздух покрепче держись.

Я давно не смеялся шуткам,
И чужого не брал в залог.
Потому что в любую минуту
Может упасть потолок.

Потому и чужое не в радость,
И своим ни к чему дорожить,
И молчат пирамиды ограбленные,
А за окнами спряталась жизнь.

Потому что в любую минуту...!

Инструментальная композиция без вокала.

Ночью никаких отличий
Ни у этих, ни у тех.
Даже призрак бестелесный
Хочет страсти и утех.

Будто крики из притона,
Будто улица горит.
Два прозрачных скелетона
Веселятся до зари.

Тот, кто днём совсем не виден,
Кого кажется и нет.
Ночью в изменённом виде
Появляется на свет.

Ночью всё перевернётся -
Вот и ты уже не тот.
И вино само польётся
В искажённый смехом рот.

Кто-то за руки хватает,
Скачет рядом взад-вперёд.
А душа опять пустая
И опять чего-то ждёт.

Ночью всё перевернётся -
Вот и ты уже не тот.
И вино само польётся
В искажённый смехом рот.

Ночью всё перевернётся -
Вот и ты уже не тот.
И вино само польётся
В искажённый смехом рот.

Ночью всё перевернётся -
Вот и ты уже не тот.
И вино само польётся
В искажённый смехом рот.

Ночью никаких отличий
Ни у этих, ни у тех.
Даже призрак бестелесный
Хочет страсти и утех.

Будто крики из притона,
Будто улица горит.
Два прозрачных скелетона
Веселятся до зари.

Тот, кто днём совсем не виден,
Кого кажется и нет.
Ночью в изменённом виде
Появляется на свет.

Ночью всё перевернётся -
Вот и ты уже не тот.
И вино само польётся
В искажённый смехом рот.

Кто-то за руки хватает,
Скачет рядом взад-вперёд.
А душа опять пустая
И опять чего-то ждёт.

Ночью всё перевернётся -
Вот и ты уже не тот.
И вино само польётся
В искажённый смехом рот.

Ночью всё перевернётся -
Вот и ты уже не тот.
И вино само польётся
В искажённый смехом рот.

Ночью всё перевернётся -
Вот и ты уже не тот.
И вино само польётся
В искажённый смехом рот.

Ночью никаких отличий
Ни у этих, ни у тех.
Даже призрак бестелесный
Хочет страсти и утех.

Будто крики из притона,
Будто улица горит.
Два прозрачных скелетона
Веселятся до зари.

Тот, кто днём совсем не виден,
Кого кажется и нет.
Ночью в изменённом виде
Появляется на свет.

Ночью всё перевернётся -
Вот и ты уже не тот.
И вино само польётся
В искажённый смехом рот.

Кто-то за руки хватает,
Скачет рядом взад-вперёд.
А душа опять пустая
И опять чего-то ждёт.

Ночью всё перевернётся -
Вот и ты уже не тот.
И вино само польётся
В искажённый смехом рот.

Ночью всё перевернётся -
Вот и ты уже не тот.
И вино само польётся
В искажённый смехом рот.

Ночью всё перевернётся -
Вот и ты уже не тот.
И вино само польётся
В искажённый смехом рот.

Душа самурая - меч,
Душа самурая - меч.

За окном сотворение мира для двух мотыльков.
Им хватает ещё пыльцы на цветах, что притихли в саду.
А тебе?
Нужна ли пыльца тебе, чтобы также отчаянно жить,
И погибнуть у всех на виду?

Душа самурая - меч,
Душа самурая - меч,
Душа самурая - меч,
Душа самурая - меч.

Фальшивит ли скрипка, грязны ли слова -
Не слышишь, мечтаешь о чем-то и ждёшь...
А ты ведь не Маленький принц, не Джинн, не Али-Баба,
И ярость твоя не разрушит скалу и не вызовет дождь.

Душа самурая - меч,
Душа самурая - меч,
Душа самурая - меч,
Душа самурая - меч.

И ночь со всеми расплатится тьмой,
А деревья на цыпочки встанут, приблизив себя к небесам,
И город усталый от вечерней молитвы дрожит,
И никто не заметит, как сбудутся чудеса.

Душа самурая - меч,
Душа самурая - меч,
Душа самурая - меч,
Душа самурая - меч.

Всё душа летает,
Всё летает где?
Где она пристанет,
Там и быть судьбе.

Где слезу уронят -
Разницы-то нет.
То ли в Оклахоме,
То ли в Хохломе.

В чьё-то тело влиться -
Подожди чуть-чуть.
Кто-то вдруг родится -
Наготове будь.

Где слезу уронят -
Разницы-то нет.
То ли в Оклахоме,
То ли в Хохломе.

Будешь вновь метаться
И опять пойдешь
По земле скитаться
В непогоду, в дождь.

Где слезу уронят -
Разницы-то нет.
То ли в Оклахоме,
То ли в Хохломе.

Где слезу уронят -
Разницы-то нет.
То ли в Оклахоме,
То ли в Хохломе.

Ещё один эпизод
Под номером вышеназванным
Пройдёт,
Пройдёт в тишине,
Чтобы краски
Не были смазаны.

И вот под покровом тайны,
Чтоб никто, никто не узнал:
Тихо поднимется занавес,
И объявят большой финал.

Инструментальная композиция без вокала.

Лихие пришли времена,
И ветер как будто взбешён,
Шайтан поднял камни со дна
И целится в город большой.
А там фонари-зеркала –
Их может разрушить любой,
А там, у стеклянной стены,
Обнявшись, стоим мы с тобой.

И скажут, что надо спешить,
И скажут, что время не ждёт.
Укрывшись от ветра плащом,
Шайтан по дороге идёт.
Смеётся прохожим в лицо,
В их мысли, и головы с плеч,
И лишь перекрёстков кресты
От бездны их могут сберечь.

Лихие пришли времена,
И улицы подняли вой.
Ни света, ни солнца не зная.
Шайтан бьётся в дверь головой.

Время не ждёт,
Кто первым идёт,
Кто с краю.
Себя бережёт,
Кто снова с судьбой
Играет.

Будь со мной рядом, не подведи,
Капля яда не повредит.

А я иду, а я иду,
И злая кровь во мне играет,
И злая кровь во мне играет.
А я иду, а я иду,
Куда иду и сам не знаю,
Куда иду и сам не знаю.

Сказка жестока,
Как будто под током
Бродим.
Среди миражей
И чёрных химер-уродин.

Будь со мной рядом, не подведи,
Капля яда не повредит.

А я иду, а я иду,
И злая кровь во мне играет,
И злая кровь во мне играет.
А я иду, опять иду,
Куда иду и сам не знаю,
Куда иду и сам не знаю.

Дети строги,
А жесты старух
Игривы.
Под маскою лет
Опять улыбаются
Криво.

Будь со мной рядом, не подведи,
Капля яда не повредит.

А я иду, а я иду,
И злая кровь во мне играет,
И злая кровь во мне играет.
А я иду, а я иду,
Куда иду и сам не знаю,
Куда иду и сам не знаю.

Тем, кто решился
В жизни всё отведать
Открыта дверь туда,
Где искры и канкан.
Он не спешит,
Ведь он последний,
Последний из могикан.

Здесь всё как прежде -
Тёмный мир и светлый.
Резвись, кто может,
Или пой от ран.
Он не спешит,
Ведь он последний,
Последний из могикан.

Нет, он не блещет
Среди самых бледных,
И среди прочих
Есть и крепче великан.
Но может быть,
Что он последний,
Последний из могикан.

Ты кукла из папье-маше,
Твой мир – безоблачная даль.
В твоей игрушечной душе
Не помещается печаль.

Стучат минуты, только ты
Назло всему всё хорошеешь.
Не помещается печаль
В твоей игрушечной душе.

Ты вся молчанье и покой -
Не разгадать и не понять.
Раз мы уж встретились с тобой,
Стань утешеньем для меня.

Я буду на тебя смотреть,
Не зная, как же быть.
Я буду для тебя гореть
И в полнолуние чудить, чудить.

Недостижимая в углу,
Сидишь и смотришь на меня,
Тебе не грустно, что уже
Нет изначального огня.

Когда же ангел протрубит
И скажет, что пора уже,
Лишь ты склонишься надо мной
Ты кукла из папье-маше.

Ты кукла из папье-маше.
Ты кукла из папье-маше.

За первого встречного выйдет сегодня принцесса
Король безутешен, и в каждом он видит врага.
Кто будет тот встречный угрюмый разбойник из леса,
А может бродяга, и жизнь ему недорога.

Вокруг неё тьма обречённых,
Холодное солнце над головой.
Не хочет быть она просто девчонкой,
Не просто девчонкой, а чёрною-чёрной вдовой.

За первого встречного, кем бы сегодня он ни был,
Весь мир заколдован, она — его малая часть,
Так кто же войдет в ее ложе себе на погибель?
Войдет, чтоб навеки пропасть.

Вокруг неё тьма обречённых,
Холодное солнце над головой.
Не хочет быть она просто девчонкой,
Не просто девчонкой, а чёрною-чёрной вдовой.

А завтра свободна, как ветер,
Свободна и ветрена вновь,
И снова, шутя и беспечно,
Смертельную дарит любовь.

Вокруг неё тьма обречённых,
Холодное солнце над головой.
Не хочет быть она просто девчонкой,
Не просто девчонкой, а чёрною-чёрной,
А чёрною-чёрной, да, самою чёрной вдовой.

Зачем всегда идти до самой точки,
Загадывать, что будет впереди?
Захочешь быть веселым -
Пей, как бочка.
А хочешь быть богатым -
Укради.

Играют дети, устали не зная,
Что мудрость стариков им может дать?
И так понятна их игра простая,
Сейчас цвести, а завтра увядать.

Зачем витиеватым быть и сложным,
Когда вокруг простые радости?
И так ведь ничего с собой не сможешь,
Ничто с собой не сможешь унести.

Ничего,
Ничего, ничего не бывает последним
Даже в доме пустом
Продолжают жить вздохи и шорохи.
А исчезнувший город дрожит,
Содрогаясь, как будто от пороха.

Ты взял новое имя,
Но прежнее помнит тебя.
И бежит за тобой, спотыкаясь, по звонкому следу,
Отражённое в тысяча тысяч зеркал.
Ничего не бывает последним.

Кем бы ты ни был, мир тебе и свет,
Кем бы ты ни был, грош тебе цена.
И всё равно ведь где-то в вышине
И для тебя горит звезда одна.

Разлей вино, разлей на белый стол,
Кричи и смейся, пропивай талант,
Пустые слёзы ничего не стоят
Воды и хлеба дай, официант!

Сегодня праздник сердца и души,
Как будто флаг повяжешь красный бант,
Не мелочись, швыряй свои гроши,
Воды и хлеба дай, официант!

На что способен покажи, давай!
Пляши и смейся, смейся всем под нос,
Великолепный нынче карнавал
Одежд павлиньих и надменных поз.

Скорей туда, куда никто не звал,
Где шум толпы и сигаретный дым,
Где наши судьбы крутит карнавал,
Туда, где вволю хлеба и воды.

Сегодня праздник сердца и души,
Как будто флаг повяжешь красный бант,
Не мелочись, швыряй свои гроши,
Воды и хлеба дай, официант!

И снова скрипки запоют устало,
И пляшут тени, будто бы в огне.
Кем бы ты ни был, что с тобою стало,
Не так уж важно ни тебе, ни мне.

И все безумства хороши,
Как будто флаг твой красный бант.
Не мелочись, швыряй гроши,
Воды и хлеба а..а...а..

Сегодня праздник сердца и души,
Как будто флаг повяжешь красный бант,
Не мелочись, швыряй свои гроши,
Воды и хлеба дай, официант!

Ничего, что жизнь твоя напрасна,
Ничего, что твой не долог век,
Лишь бы Солнцем утренним украшен,
Ты бы шел легко себе по свету.

И светло, и ничего не ранит,
Ровно всё для сердца твоёго,
Оттого идешь как чужестранец,
Чужестранец - только и всего.

Ничего, что небо позабыло,
Как ночами освещать наш путь,
Ничего, вдруг всё ещё вернётся,
Вдруг вернётся всё когда-нибудь.

Иногда покажется: как странно,
Ни о чём особо не жалея,
Быть везде и всюду чужестранцем,
Вечным чужестранцем на Земле.

Да легко жить на свете,
В небе радуга светит,
День приветлив и светел,
И вокруг всё поёт.

Ни труда, ни заботы
В мир хрустальный он смотрит,
В мир хрустальный он смотрит
И чудесного ждет.

Такова его доля,
С ветром утренним споря,
Да судьбы своей скорой
Не знать до поры.

Ночь его не застанет,
Он вспорхнет и растает,
Навсегда улетая
В иные миры.

Вот бы нам эти крылья,
Кем тогда бы мы были?
Может в небе застыли б,
С облаками паря.

Может глупо и странно
Быть во власти желаний,
Быть во власти желаний,
Верить в то, что не зря

Будто маленький ангел,
Пролетит он над нами,
Пролетит он над нами
Высоко-высоко.

А потом он растает,
Кто-то скажет – светает,
Видя белую стаю -
Хоровод мотыльков.

Ночь его не застанет,
Он вспорхнет и растает,
Навсегда улетая
В иные миры.

Такова его доля,
С ветром утренним споря,
Да судьбы своей скорой
Не знать до поры.

Уже, уже, уже далеко,
Уже, уже, уже нелегко.

Если б снова, если б начать всё снова,
Я б сказал: какая гадость ваша Босанова,
Ваши ритмы, ваши звуки,
Ваши лица, ваши руки.

Снова Солнце к закату катится,
Ещё миг и взорвётся джаз,
Танго «Чёрная каракатица» -
Вот, что сблизит сегодня нас.

Ты заплачешь, за голову схватишься,
Рухну я на горячий песок,
Танго «Чёрная каракатица» -
Нашей жизни кровавый сок.

Снова кто-то назад пятится
И, как сорванный лист, дрожит
Танго «Чёрная каракатица»
Нам вернуло мечту и жизнь.

За веселье никто не расплатится,
Но не мучайся, плюнь - разотри,
Танго «Чёрная каракатица»
Выжжет всё, что у нас внутри.

Ветер рвет твоё мокрое платьице,
Дождь печали смывает с нас,
Танго «Чёрная каракатица»
Пусть закружит ещё один раз.

Только Солнце к закату катится
И неверные песни поёт,
Танго «Чёрная каракатица»
Нам опомниться не даёт.

Зовут его Бетховеном, так что ж,
Что на себе подобных не похож.
Ещё никто не знает, кто такой -
Он просто бьёт по клавишам рукой.

А струны медью дьявольской блестят,
Они ещё за это отомстят,
Все спрашивают, кто он, кто такой,
Зачем он бьёт по клавишам рукой?

Не верь, кто говорит тебе глухой
Сильнее бей по клавишам рукой,
А струны насмехаются хе-хей
Сильнее бей по клавишам, сильней.

Смотри внимательно, смотри
Кругом не люди, упыри,
Ну что же ты, ну что же ты, глухой?
Сильнее бей по клавишам, по клавишам рукой.

Зовут его Бетховеном, так что ж?
Что на себе подобных не похож.
Зато теперь все знают, кто такой -
Он тот, кто бьёт по клавишам рукой.

Смотри внимательно, смотри,
Кругом не люди – упыри,
Ну что же ты, ну что же ты, глухой?
Сильнее бей по клавишам, по клавишам рукой.

Вот письмо неотправленное,
Неотправленное не значит отравленное
Попадется в руки (в минуту скуки)
Прочти, за труд не сочти.

Пишут Вам строители узкоколеек.
Верили, будет немного теплее.
В городах заснеженных,
В душах изнеженных.

Мы, строители чугунных мостов,
Мечтали, каждый будет готов
Пробежаться по ним легко,
Но это время ещё далеко.

Непрочитанное, как сердце разбитое,
Непрочитанное, лежит и плавится.
В тишине лежит и плавится,
Может буквы друг другу не нравятся?

Неотправленное не значит отравленное,
А вдруг это чье-то послание пламенное?
Здесь целый мир бурлил и затих
Среди запятых, среди запятых...

Ты в плену босоногого танца,
Тебе голову кружит мечта,
Я последний певец декаданса,
И от песни моей ты растаешь.

Говоришь: «Ничего не случится»,
Если буду немного груб,
Говоришь, и смола сочится
В уголках потемневших губ.

Декаданс,
Декаданс,
Декаданс,
Декаданс.

Как попали мы в переплетенье
Судеб сломанных и цветов,
Лучше так уж, чем в час цветенья -
Жизнь, оставленная на потом.

И обманемся мы и поверим,
Будто снова впадаем в транс,
Будто снова открыты двери
В мир по имени Декаданс.

Декаданс,
Декаданс,
Декаданс,
Декаданс.

И лицо ведь не спрячешь под маской,
Всё распахнуто, всё наяву,
Этот мир не похож на сказку,
Но и в нем всё равно живут.

И запретное в сердце стучится,
И пьянит, и ломает, и губит,
Ты молчишь, лишь смола сочится
В уголках потемневших губ.

Декаданс,
Декаданс.

Это твой город -
За пижоном пижон,
Прочь с дороги,
Из сердца вон.

Это твой город -
Изловчись или сгинь,
Вокруг глаз закрытых
Площадей круги.

Позовут миражи -
Побежишь и обманешься.
Жизнь придёт и уйдет -
Ты останешься.

Это твой город -
За пижоном пижон,
А ты один, как будто -
В себя погружен.

Это твой город -
Продаст ни за грош,
Идешь на ощупь
И мир узнаёшь.

Позовут миражи -
Побежишь и обманешься.
Жизнь придёт и уйдет -
Ты останешься.

Это твой город -
За пижоном пижон,
Долго ли, скоро ли -
Исчезнет он.

Это твой город -
Ближе неба асфальт,
Что ещё проще,
Чем взять и упасть?

Позовут миражи,
Позовут миражи.

Это твой город -
За пижоном пижон,
Лабиринтами улиц
Опять окружен.

Это твой город -
Пыль и зной,
Беги, пока слышишь
Шаги за спиной,
Шаги за спиной.

Вплети меня в свое кружево
Незаметно и легко,
Может, только это нужно мне,
Да и больше ничего.

Голова моя закружится,
Так глаза твои горят,
А лицо-то всё загадочней,
И прозрачнее наряд.

И опять от нетерпения
В кровь царапаем лицо,
За такие за мгновения
Всё отдашь в конце концов.

Бежит капелька за капелькой,
На руке оставив след,
Чем тебе не украшение,
Не рубиновый браслет.

А видения рассеются,
Огни-свечи догорят,
Ночь по крышам тихо стелется,
Ну а я тому и рад.

Вплети меня в свое кружево,
Слышишь, ветер листья рвет,
Да и музыка простужена,
Да и музыка простужена,
И закончится вот-вот...

Здесь в ладоши бьют нещадно,
Тут и крики, смех, и стон.
Нынче клоун беспощадный
Заводил аттракцион.

Он вертелся на опилках,
Бог кривляний и затей,
А затем бросал в копилку
Слёзы маленьких детей.

И быстрей любого вора,
Ковыляя, как горбун
Ловит он рукой проворной
Смех, сорвавшийся с трибун.

Да, триумф его огромен,
Оглушителен успех.
Чем безжалостнее клоун,
Тем разнузданнее смех.

Только что всё это значит?
И кому это во вред?
Ну кривляется, ну скачет
Дерзкий клоун на ковре.

Нет, совсем он не невинен,
Нечисты его глаза.
Он из зала душу вынул
И ногами растоптал.

Он с набеленным лицом
Выбегая на поклоны,
Снова чувствует себя
Императором Нероном.

Будто это Колизей,
А не пыльная арена,
Будто держит он в руках
Нити тысяч жизней бренных.

Не имеет значения,
Тем, кто шел по углям
Гильотины сечение
И веревки петля.

Может, это герои
Опьянели от ран
Может, ярость утроив,
Бьют в тугой барабан.

А удачу и судьбу
Ни за что не купишь,
На кону главный приз,
Главный приз — кукиш.

А удачу и судьбу
Ни за что не купишь,
На кону главный приз,
Главный приз — кукиш.

Их в пустом переулке
Видно кто-то украл,
И король сигаретных окурков
С ними в прятки играл.

Ведь не для развлечения,
И не корысти для —
Гильотины сечение
И веревки петля.

А удачу и судьбу
Ни за что не купишь,
На кону главный приз,
Главный приз — кукиш,
Главный приз — кукиш.

Вот тебе и лечение -
Грусть-тоску утолят
Гильотины сечение
И веревки петля.

А удачу и судьбу
Ни за что не купишь,
На кону главный приз,
Главный приз — кукиш.

Выпал снег на карниз,
Рвется вверх, смотрит вниз,
Оторвал два крыла,
И упал, как стрела.

Но летать не дано,
Ищет даль, видит дно.
Но летать не дано,
Ищет даль, видит дно.

Прячут глаза от смелости,
Думают петь от холода,
Ищут совета в ереси,
Шею за каждым воротом.

Это я сам, это мы все,
Только в тисках было тесней,
Будто опять обречены
Жизнь примерять, крылья пчелы.

И жизнь примерять, и жизнь примерять,
И крылья пчелы, и крылья пчелы.
И жизнь примерять, и жизнь примерять,
И крылья пчелы, и крылья пчелы.

Ты проживаешь чью-то жизнь,
Ты взял чужие имена,
А раньше просто был инкогнито.

И соответствий прочих нет,
Тебе плевать на этот свет,
Ведь от него так много бед.

Ничего не говори, не подходи на выстрел,
Не смотри по сторонам, они и так уже близко,
И на глаза не попасться бы им,
И уйти незамеченным.

А за спиною чья-та тень,
Пытается тебя спугнуть,
Но не страшись ее ничуть.

Ты отряхнешь ее с плеча,
Хоть цепь объятий горяча,
Она потухнет, как свеча.

Ничего не говори, не подходи на выстрел,
Не смотри по сторонам, они и так уже близко,
И на глаза не попасться бы им,
И уйти незамеченным.

Лишь стоит ближе подойти,
Как стены пятятся назад,
Их отрешенный губит взгляд.

И ветер водит хоровод,
Закручивая в пьяный смерч,
Когда игра не стоит свеч.

Ничего не говори, не подходи на выстрел,
Не смотри по сторонам, они и так уже близко,
И на глаза не попасться бы им,
И уйти незамеченным.

Так, видно, предрешено,
Слышу и чувствую вновь
Каждый твой вздох, каждый шаг.
«Почему?» - спросишь. «Почему так?»

Ведь одной цепи мы звенья,
Через раз опять дышу,
Одного прикосновенья
Небывалого прошу.

Видишь, вокруг ни души.
Сердце сгорает в тиши.
Жарко и сладко ему.
Почему так? Так почему?

Ведь одной цепи мы звенья,
Через раз опять дышу,
Одного прикосновенья
Небывалого прошу.

Светлая, светлая грусть
Вновь от себя не отпустит.
Что с нами, сам не пойму
Почему так? Так почему?

Ты только родился,
И ангел явился,
Он имя твоё назовет,
А где-то в далеком небе
Звезда Декаданс плывет.

Поют тебе песни
И весь мир чудес
Тебя с нетерпением ждет.
А где-то в далеком небе
Звезда Декаданс плывет.

Ты выучил буквы,
И дом твой не кукольный,
Здесь всё своей жизнью живет.
А где-то в далеком небе
Звезда Декаданс плывет.

И вот твоим сердцем
Весна уже вертит,
И жалит его и жжет.
А где-то в далеком небе
Звезда Декаданс плывет.

Да что эта осень
Явилась без спросу,
И желтый ведёт хоровод.
А где-то в далеком небе
Звезда Декаданс плывет.

И вот уже иней
Холодным и синим
Раскрашивает небосвод.
А где-то в далеком небе
Звезда Декаданс плывет.

А было ли чудо,
А было ли счастье -
Ответа никто не ждет.
Лишь где-то в далеком небе
Звезда Декаданс плывет.

Ой, мороз, мороз,
Не морозь меня,
Не морозь меня,
Моего коня.

Моего коня
Белогривого -
У меня жена
Ох, ревнивая.

У меня жена,
Ох, красавица,
Ждёт меня домой,
Ждёт печалится.

Ой, мороз, мороз...
Ой, мороз, мороз...
Ой, мороз, мороз...

Я вернусь домой
На закате дня,
Обниму жену,
Напою коня.

Ой, мороз, мороз,
Не морозь меня,
Не морозь меня,
Моего коня.

Ой, мороз, мороз...
Ой, мороз, мороз...
Ой, мороз, мороз...

Полюшко-поле,
Полюшко, широко поле.
Едут по полю герои,
Эх, да Красной Армии герои!

Едут по полю герои,
Эх, да Красной Армии герои!

Девушки, гляньте,
Гляньте на дорогу нашу,
Вьется дальняя дорога,
Эх, да развеселая дорога!

Только мы видим,
Видим мы седую тучу,
Вражья злоба из-за леса,
Эх, да вражья злоба, словно туча.

Полюшко-поле,
Полюшко, широко поле.
Едут по полю герои,
Эх, да Красной Армии герои!

Полюшко-поле,
Полюшко, широко поле.
Едут по полю герои,
Эх, да Красной Армии герои!

Едут по полю герои,
Эх, да Красной Армии герои!

Черный ворон, черный ворон,
Что ты вьешься надо мной?
Ты добычи не дождёшься,
Черный ворон, я не твой!

Что ты крылья распускаешь
Над моею головой?
Иль добычу себе чаешь,
Черный ворон, я не твой!

Полети в мою сторонку,
Скажи маменьке моей,
Ты скажи моей любезной,
Что за Родину я пал.

Отнеси платок кровавый
Милой любушке моей.
Ты скажи – она свободна,
Я женился на другой.

Калена стрела венчала
Нас средь битвы роковой.
Вижу смерть моя приходит –
Черный ворон, весь я твой!

Уймитесь, волнения страсти,
Усни, безнадежное сердце,
Я плачу, я стражду, душа истомилась в разлуке!

Как сон, неотступный и грозный,
Мне снится соперник счастливый,
И тайно, и злобно кипящая ревность пылает!

Минует печальное время,
Мы снова обнимем друг друга,
И страстно, и жарко забьётся воскресшее сердце...

Полюшко-поле,
Полюшко-поле.
Едут герои,
Красной Армии герои!

Едут герои,
Красной Армии герои!

В небе за тучей,
В небе за тучей.
Грозные следят пилоты,
Грозные следят пилоты.

Полюшко-поле,
Полюшко-поле.
Едут герои,
Красной Армии герои!

Едут герои,
Красной Армии герои!

Как на грозный Терек,
Выгнали казаки,
Выгнали казаки сорок тысяч лошадей.
И покрылось поле, и покрылся берег
Сотнями порубаных, постреляных людей.

Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!

А первая пуля, а первая пуля,
А первая пуля в ногу ранила коня.
А вторая пуля, а вторая пуля,
А вторая пуля в сердце ранила меня.

Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!

Жинка погорюет, выйдет за другого,
За мово товарища, забудет про меня.
Жалко только волю во широком поле,
Жалко мать-старушку да буланого коня.

Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!

По долинам и по взгорьям
Шла дивизия вперёд,
Чтобы с боя взять Приморье —
Белой армии оплот.

Наливалися знамена
Кумачом последних ран,
Шли лихие эскадроны
Приамурских партизан.

Этих лет не смолкнет слава,
Не померкнет никогда —
Партизанские отряды
Занимали города.

И останутся, как в сказках,
Как манящие огни
Штурмовые ночи Спасска,
Волочаевские дни.

Разгромили атаманов,
Разогнали воевод
И на Тихом океане
Свой закончили поход.

И останутся, как в сказках,
Как манящие огни
Штурмовые ночи Спасска,
Волочаевские дни.

Инструментальная композиция без вокала.

Ой, да не вечер, да не вечер.
Мне малым мало спалось.
Мне малым мало спалось,
Ой да во сне привиделось...
Мне малым мало спалось,
Ой да во сне привиделось...

Мне во сне привиделось,
Будто конь мой вороной
Разыгрался, расплясался,
Разрезвился подо мной.

Ой, налетели ветры злые.
Да с восточной стороны
И сорвали шапку чёрну
С моей буйной головы.

А есаул ой догадлив был,
Он сумел сон мой разгадать.
Пропадёт, он говорит,
Твоя буйна голова.

Пропадёт, он говорит,
Твоя буйна голова.

Эй!

Инструментальная композиция без вокала.

Инструментальная композиция без вокала.

Высоких и низких, далеких и близких,
Далеких и близких иллюзий не строй.
И лоб свой напудри
В театре абсурда,
В театре абсурда ты - главный герой.

От себя куда деваться,
Бить себя в горячий лоб
И по улицам шататься
Как разбуженный циклоп.

Не стены, а панцирь,
Лишь быстрые пальцы,
Лишь быстрые пальцы волнения не скроют.
Вот чудо, так чудо
В театре абсурда,
В театре абсурда ты - главный герой.

От себя куда деваться,
Бить себя в горячий лоб
И по улицам шататься
Как разбуженный циклоп.

Ведь что-то да значит,
Раз зрители плачут,
Рыдают и плачут, сраженные игрой.
Рви волосы-кудри
И лоб свой напудри,
В театре абсурда ты - главный герой!

Это только начало игры,
Будто вниз головой летишь.
Потому будь внимательнее,
Выбирая себе фетиш.

Это может быть легкий браслет
И высокие каблуки
Или тонкой резьбы корсет
И перчатка с ее руки.

Как дурманящий душу яд,
Как на свежую рану йод.
То сокровище для меня,
Что когда-то касалось ее.

И смотрю тебе долго вслед,
Мысли крутятся у виска.
Заговариваю браслет
И дрожит у тебя рука.
Долго-долго ещё потом
Раскаленным словам не остыть,
В темной комнате на стене
Проступают твои черты.

Как у острого на острие
Будто вниз головой летишь,
Потому будь внимательнее
Выбирая себе фетиш.

Зачем знать, скажи, больше большего?
Зачем ждать, скажи, запредельного?
Что положено, итак сбудется,
О другом уж, да, речь отдельная.

Самого себя не забудь в пути,
Не кричи, не дури, всё, как есть, прими.

Урим Туммим,
Урим Туммим.

Тайну тайн зачем да разгадывать,
Витиеватых слов да узор плести.
Хитромудрому что загадывать?
Хитромудрый жив, да без радости.

Урим Туммим,
Урим Туммим.

Уйду-останусь, столкнусь плечом,
Неровным шагом разоблачён,
Вертелся бесом среди дорог,
А сам не весел, а сам продрог.

А я у пьяниц хочу ещё
Украсть румянец с горячих щёк,
А я у пьяниц хочу ещё
Украсть румянец с горячих щёк.

До фонарей считали мили,
Кого жалели и мало били.
И каждый верит хотя бы раз,
Когда лукаво искрится глаз.

А я у пьяниц ещё хочу
Украсть веселья себе чуть-чуть.
А я у пьяниц ещё хочу
Украсть веселья себе чуть-чуть.

Какая прихоть - себя беречь,
Таясь в осколках случайных встреч.
И час, которым считают вёрсты
Ничто (всего лишь) и всё так просто.

А я у пьяниц хочу ещё,
Украсть румянец с горячих щёк,
А я у пьяниц хочу ещё
Украсть румянец с горячих щёк.

Свою милую-хилую усадил на плечо,
Напоил тихим воздухом - попросила ещё.
Свою милую-хилую вверх бросал и ловил,
Кроме дикой певицы никого не любил.

А поет тихим голосом просто так, без затей,
Только двери дубовые послетали с петель,
Только стекла потрескались, задрожали дома,
Так она, малокровная, спела песню одна.

С ней наверное сладили бы и сожгли на костре,
Если б не была слабою, как трава в ноябре.
Вроде не надрывается и поет ни о чём,
Видно в голосе этом скрыта тайна ещё.

Инструментальная композиция без вокала.

А смоется грим, тогда уж держись!
Работай, скрипи, крутись механизм.
Где искры, где тьма? Где небо, где низ?
Не думай – скрипи, крутись механизм.

А всё, что вокруг, так похоже на жизнь
Скрипи же, скрипи, крутись механизм,
Крутись механизм,
Крутись механизм...

В перламутровой мантии,
Как ребёнок точь-в-точь,
Недобитый романтик
Отправляется в ночь.
Худосочные феи
Вдоль обочин стоят.
Он глядит и немеет,
Ловит каждый их взгляд.

В сладкий сон погружен,
В круге вечных фантазий,
Не заметит он
Этой жизни чумазой.

Каково удержаться,
Каково не упасть,
Ведь в лицо ему глядя
Насмехаются всласть.
Говорил ведь ему
Сам король хиромантии:
«Быть тебе, по всему,
Недобитым романтиком!»

В сладкий сон погружен,
В круге вечных фантазий,
Не заметит он
Этой жизни чумазой.

Так скажи, чего ради,
Если всё лишь пустяк,
Если тихое сердце
Как в свинцовых сетях?
Только нету печали,
Прочь сомнения, прочь –
Недобитый романтик
Отправляется в ночь...

В сладкий сон погружен,
В круге вечных фантазий,
Не заметит он
Этой жизни чумазой.

Видно край мой особенный –
Уж не верю и сам:
Колдыри да колдобины,
А вокруг – чудеса.
Как под корень подрублены,
А не падают, нет,
Сами будто загублены,
А на лицах их – свет.
Странникам уподоблены,
В полутьме-полусне
Колдыри да колдобины,
Что цветы на земле.
Здесь от криков не морщатся,
Так уж заведено -
Если тот на ступеньку поднялся вверх,
То другой упадет на дно.

Среди улиц раздробленных
Уж чего только нет,
Колдыри да колдобины,
Как виденья во сне.
И глядим исподлобья,
Так уж заведено -
Если тот,
То другой...

Видно край мой особенный...

Колдыри да колдобины...

Говорил всеведущий:
По весне по следующей
Народятся новые
Люди на земле.
Молодые, модные,
Головы холодные,
Народятся новые
Люди на земле.

Мантрами железными,
Как простыми лезвиями,
Как простыми лезвиями
Выправляют мир...

Песни их исконные –
Марши толоконные,
Марши толоконные,
Грубые мольбы.
Лишнее отбрасывая,
За слова пластмассовые,
За слова пластмассовые
Разбивают лбы.

Мантрами железными,
Как простыми лезвиями,
Как простыми лезвиями
Выправляют мир...
Говорил всеведущий:
По весне по следующей
Народятся новые
Люди на земле.
Молодые, модные,
Головы холодные,
Народятся новые
Люди на земле.

На излом проверены,
Циркулем измерены,
Ни одной зазубрины
На лице прямом.
Через невозможное
Стоны, слёзы вложены,
Стоны, слёзы слышатся
В пении немом...

Мантрами железными,
Как простыми лезвиями,
Как простыми лезвиями
Выправляют мир...

Слово – это ветер, ветер – это...

Вот же это слово, с ног как будто сбило.
Слово – это ветер, а ветер – это сила.
Издали и город кажется осколком,
Потому не вечно, потому недолго.

Вот же эти руки, шёлк и злые плети
Бьют, а мне не больно, я один на свете.
Подожгу звезды, что ещё остались,
Попрошу небо: «Обогрей малость!»

На заре тихо солнце разбудит.
Всё, что захочешь, всё так и будет.
День уходящий сбросит оковы,
Зачеркни старый, нарисуй новый...

Вот бы обогреться искрами рассвета,
А уже торопят, мол, пройдет и это.
Уж звезда на небе сто имён сменила,
Имя – это слово, слово – это ветер, а ветер – это...
Ветер – это...

Здесь живут дома-колодцы
И не знают, что есть солнце
В облаках.
Здесь на чердаке под крышей,
Где опять летучей мышью
Ходит страх.
Здесь лихим путём окольным
С топором идёт раскольник,
Сам Раскольников гуляет с топором...

Здесь игрок кидает кости,
Набиваясь к чёрту в гости –
Вот так да!
Заложил себя и душу
И закон судьбы нарушил
Навсегда.
Вроде сделал всё, что нужно,
А несут ему на ужин
Револьверы да толчёное стекло...

Вроде сделал всё, что нужно,
А несут ему на ужин
Револьверы да толчёное стекло...

Вот он в образе печальном,
Идиотом не случайно
Всяк зовет.
Наплевать ему на мнения -
По своему разумению
Живёт.
Много вычурно-блестящих,
Он один лишь настоящий,
Очарован далью голубой...

Вроде бы ещё нам солнце светит,
Звонкими лучами бьет в окно.
Вроде бы легко нам жить на свете -
Отчего так на сердце темно?

А она – цветок ненастья,
Кто увидит, кто сорвет?
А она всё ищет счастья,
Всё единственного ждет...

Так без сожаления растаем
Под весенним молодым дождем.
Утаив всё то, о чем мечтали,
Чуда сокровенного не ждем.

А она – цветок ненастья,
Кто увидит, кто сорвет?
А она всё ищет счастья,
Всё единственного, всё единственного...

Путь свой в никуда из ниоткуда
Так пройдем, не вспомнив ни ком,
Так и оборвётся это чудо,
Оборвётся просто и легко...

Инструментальная композиция без вокала.

Вепри в дебри прячутся,
Ох уж он доскачется...
Пять тузов в его руках,
Падший ангел — сын греха.

Пять тузов в его руках,
Падший ангел — сын греха.

Тело пьяно, ноги в пляс.
Что за дело мне до вас?
По последней лей же лей!
Вам смешно, а мне — смешней.

Не хватает малости:
Совести да жалости.
Только что ему, ха-ха,
Падший ангел — сын греха.

Вепри в дебри прячутся,
Ох уж он доскачется...
Пять тузов в его руках,
Падший ангел — сын греха.

Будто в сказке ночь тиха.
Эх, обидно подыхать.
Вот и бьется в ворота,
Падший ангел — сирота.

Вепри в дебри прячутся,
Ох уж он доскачется...
Пять тузов в его руках,
Падший ангел — сын греха.

Пять тузов в его руках,
Падший ангел — сын греха!

А на то мир страстей,
Чтоб не знать нирван.
Без чудес и затей,
Чтоб не мне и не вам.

Рисуй кровью
Апокалипсис сейчас.
На дворе средневековье,
Мракобесие и джаз.

Мракобесие и джаз!
Истуканы себя вводят
В электрический экстаз.
Мракобесие и джаз!
Не поверишь,
Всё украдено до нас.

Ты кремень-труха,
Что истлел насквозь.
Мог подняться вверх,
Да в ботинке гвоздь.

Рисуй кровью
Апокалипсис сейчас.
На дворе средневековье,
Мракобесие и джаз.

Мракобесие и джаз!
Истуканы себя вводят
В электрический экстаз.
Мракобесие и джаз!
Не поверишь,
Всё украдено до нас.

Продавал себя,
Богател тотчас.
Менял злость на злость,
Менял глаз на глаз.

Рисуй кровью...
На дворе средневековье...

Мракобесие и джаз!
Истуканы себя вводят
В электрический экстаз.
Мракобесие и джаз!
Не поверишь,
Всё украдено до нас.

На луче...
На луче...
На луче...

Среди призрачных порогов,
Где под неба взглядом строгим,
Вся дрожит обезумевешая звезда.
Поиграв сперва немного,
Заведёт тебя дорога
И опять оставит пропадать.

Посреди весны, где сердце бесится,
Где не спросят тебя, кто ты и зачем?
Где легко и хочет день повеситься,
На прозрачном солнечном луче.

Стыд мучительный изведав,
Став предателем последним,
За блаженный миг готовый всё отдать.
Зачарованный как будто,
Что без воли и рассудка,
Сам идет туда чтоб снова пропадать.

Посреди весны, где сердце бесится,
Где не спросят тебя, кто ты и зачем?
Где легко и хочет день повеситься,
На прозрачном солнечном луче.

На луче...
На луче...
На луче...

Что за демоны над ним?
Жаром внутренним гоним,
Он торопится, не в силах больше ждать.
Зачарованный как будто,
Что без воли и рассудка,
Сам идет туда, чтоб снова пропадать.

На луче...
На луче...
На луче...

Чтобы золотым спокойнее
Было в кошельках тугих,
Охраняют их разбойники
От разбойников других.

Запоскудили всё, изверги.
Ведь написано ж, не гадь!
Им ужимкамки, да визгами,
Лишь бы ближнего пугать.

Нет, пока ещё не вздрогнули,
Не взлетели, топоры.
Спит огонь у бочки с порохом.
Спит родимый, до поры.

Чтобы золотым спокойнее
Было в кошельках тугих,
Охраняют их разбойники
От разбойников других.

Так без племени и рода,
Без отметин на руке,
Из чужого хоровода,
Он не узнанный никем.

Лишь на миг лишишься чувства,
Лишь на миг лишишься чувства,
Ведь в руке его поет тугая плеть.
Не таков он Заратустра,
Не таков он Заратустра,
Не таков ведь Заратустра,
Чтобы каждого жалеть.

Всё настойчивей и краше
Льется песня что есть сил,
Из смирительной рубашки
Флаги сам себе скроил.

Лишь на миг лишишься чувства,
Лишь на миг лишишься чувства,
Ведь в руке его поет тугая плеть.
Не таков он Заратустра,
Не таков он Заратустра,
Не таков ведь Заратустра,
Чтобы каждого, чтобы каждого...

А слова как бумеранги
Бьют им в сморщенные лбы,
Чтобы трещины и раны
Позабыться не могли.

Хоть на миг одним очнуться,
К диким тайнам прикоснуться,
К диким тайнам прикоснуться позволь, позволь...
Уж какими чудесами -
Только губы сами-сами,
Только губы сами шепчут - jawohl - jawohl.

Лишь на миг лишишься чувства,
Лишь на миг лишишься чувства,
Ведь в руке его поет тугая плеть.
Не таков он Заратустра,
Не таков он Заратустра,
Не таков ведь Заратустра,
Чтобы каждого, чтобы каждого...

Потому, что больше жизни
Тайной страсти жаркий вздох.
Потому - судьба капризна,
Знает Герр Захер Мазох.

Всё здесь необыкновенно,
Скрыта тенью госпожа,
А её прикосновенье
Будто лезвие ножа.

Потому, что больше жизни
Тайной страсти жаркий вздох,
Потому - судьба капризна
Знает Герр Захер Мазох.

Всё бы проклял он, да только
Больно в гневе хороша,
Между сладостью и болью
Разрывается душа.

Потому, что больше жизни
Тайной страсти жаркий вздох,
Потому - судьба капризна
Знает Герр Захер Мазох.

Если бы начать сначала,
Если б только повезло -
Все страданья и печали
Повторил бы всем на зло.

Чтобы те, кто дышит пылью
Стекла выбили в домах,
Чтоб взахлеб себя лупили
Да по глупым по щёкам.

Потому, что больше жизни
Тайной страсти жаркий вздох,
Потому - судьба капризна
Знает Герр Захер Мазох.

Лабиринтами закрученными,
Да путями неизученными,
Переулками немыслимыми,
Чтоб никто тебя не выследил.

Так беги уж хоть на согнутых
Ты животное особенное,
К дикой жизни приспособленное
В развороченном раю.

Всё растратили, всё отдали
За сокровища холодные,
За сокровища холодные
Душу продали свою.

И горит огонь, не гаснет
Только будет ли им счастье,
Только будет ли им счастье
В развороченном раю.

Лабиринтами закрученными,
Да путями неизученными,
Переулками немыслимыми,
Чтоб никто, никто не выследил.

Лабиринтами закрученными,
Да путями неизученными,
Переулками немыслимыми,
Чтоб никто, никто не выследил.

А вот мне рассказывали,
Что если с первым солнечным лучом,
Три раза сказать:

йоллирапасрас дан амузар адебоП,
йоллирапасрас дан амузар адебоП,
йоллирапасрас дан амузар адебоП.

То...

Как постылые скафандры,
Лишь движением руки,
Разрывает Ихтиандр
На блестящие куски.

А понять его не можешь,
Всё в уме перемешав.
Просто он с тобой не хочет,
Одним воздухом дышать.

И зажмурившись, взрезает
Мокрый бархат темноты.
Просто он уже не хочет,
Видеть то, что видишь ты.

И не важно, был ли, не был...
Он уже коснулся дна.
Ждет его иное небо
И иная глубина,
И иная глубина...

Океан его лелеет
И качает на руках.
И тогда уже не смеют
Тронуть горести и страх.

А очнется и заноет
Снова сердце от тоски.
Вот и рвет и рвет скафандры
На блестящие куски.

Инструментальная композиция без вокала.

Бедный Робинзон Крузо,
Бедный Робинзон Крузо.
Он жилет себе сшил
Из шерсти и жил,
Чтоб прикрыть себе пузо.
Бедный Робинзон Крузо,
Бедный Робинзон Крузо.

Когда призрачный свет,
Когда свет фонарей
Сторожит до зари
Мир Закрытых Дверей.

Когда мокрым кнутом
Дождь, в угоду невежд,
Гонит улицу прочь
Танцевать без одежд.

Не задерживай взгляд, проходи! Чужой!
Здесь движения скованы тайной одной.
Проходи стороной!

Когда веки витрин
Красит ночь серебром,
Зазевался - пропал,
А пропал - поделом.

Когда серый асфальт
Повелитель дорог
Здесь под серым плащом
Свой лелеет порок

Не задерживай взгляд проходи! Чужой!
Здесь движения скованы тайной одной.
Проходи стороной!

Безразличен и хмур,
Город спит на заре,
Его хрупкий покой
Ты нарушить не смей.

Он иной при свечах
И иной на заре,
Когда призрачный свет,
Когда свет фонарей...

Все вокруг бояться
Радости паяца,
Радости паяца, радости шальной.
Будет этим вечером
По углам мерещиться,
По углам мерещиться дикий и больной.

Вот он ка... вот он какой -
Вырваться хочет из рук,
Сам ведь не знает, на кой
Дразнит и злит всё вокруг.

И, что накажут, знает,
Что головы не снесёт,
Слова не скажет в ответ,
Срам лишь покажет, и всё...

Вот он ка... вот но какой -
Взгляд его прост и открыт,
Цокает лишь языком,
Когда все плачут навзрыд.

Ломали, били: всё зря!
Смех бедолагу трясёт.
Король-пьянь! Народ - дрянь! Перестань!
Плюнь лишь три раза и всё...

Cra cre mija, tu lis ma nore, a ja nos tre, a ja nos tre.

Что с того, что игра,
И что бьет через край?
И желания тянут на дно.

День подходит к концу,
Ему бледность к лицу.
Не кончается только одно...

На кончается пытка,
И карлик трясет головой.
Как непрочно и зыбко,
И взгляд твой почти неземной.

Что с того, что сейчас,
Всё пройдет мимо нас?
Вот и ночь проскользнула в окно.

Бросишь камень - цветет,
Но и это пройдет,
Не кончается только одно...

На кончается пытка,
И карлик трясет головой.
Как непрочно и зыбко,
И взгляд твой почти неземной.

Видно всё здесь ошибка,
И сердце ждет искры иной.
Оттого-то молчит и молчит
Небо над головой.

Сердце бьется на три четверти,
Что ж вы, черти, круги чертите?

Возвращаясь по ним
Одной нитью быть связанным.
Не одним, так другим,
Не рабом, так обязанным.

На слова ответь дыханием,
Светом утренним израненным.
Всё как будто не так,
И открытое - заперто.
Перепутала, видно, цвета
Свои радуга.

Сердце бьется на три четверти,
Всё в руке моей поместится.
Сто знакомых ветров,
Что решили повеситься.
Сто свинцовых мостов,
Что стоят полумесяцем.

Я угли согреваю в ладонях -
Значит вам до меня далеко,
А тому, кто живое затронет -
Тому в сердце осиновый кол.

Вот прохожих шагренева кожа,
Я плюю им в открытые рты,
Это всё, что сегодня умею -
Теперь ты...

Всё мечтал тенью стать -
Так что?
Я тебе, а ты мне -
Никто.

Теперь я между пальцев ломаю
Пантомимы упругий язык,
Посмотри на меня - не узнаешь
Теперь ты...

Я всё чувствую разумом волчьим,
Да, наверное, мне повезло.
Я могу себя сжечь, я могу ещё больше
О, о-о-о...!!!!

Я сказал бы, как медленным строем,
Здесь сквозь стены проходят легко,
Но кто лишнее слово уронит,
Тому в сердце осиновый кол

Мое ли дело,
Кем была прежде?
Вздохи и листья -
Твои одежды.

Тайну за тайной
В рукаве прячешь.
Голову склонишь,
Будто бы плачешь.

Среди темных подворотен,
Где гуляет оборотень.

Дай же мне руку,
А душе душу.
Дай захлебнуться,
Соприкоснувшись.

Что нам печали,
Что нам потери?
Тихое сердце
Многое стерпит.

Среди темных подворотен,
Где гуляет оборотень.

Почему среди звезд
Так одиноко?
Не поймут никогда
Глупые окна.

За стеной темной,
За глухой дверью
Тихое сердце
Многое стерпит.

Когда все сойдет на нет,
Три дыханья будем вместе,
Этот мир не ждет гостей
И детей своих не крестит.

Только нет земли и родины
У блаженных и юродивых.

Только сажею одной
Ночь украдкой красит лица.
То сольется с темнотой,
То как эхо повторится.

Только нет земли и родины
У блаженных и юродивых.

Позолоченным рукам
Не хватает только плети,
Этот мир не ждет гостей
И детей своих не крестит.

Только нет земли и родины
У блаженных и юродивых.

Пусть скажут, что разум мой бредит,
Но кажется мне и сейчас -
На четверть из воска и меди
Граф «Д» - это кто-то из нас.

Не жмут ему ноги ботинки,
И шляпа как будто как раз,
И ласково смотрит нам в спину
Его немигающий глаз.

О, как он чудовищно весел,
Как ровно печатает шаг,
Ах если б, ах если б, ах если б,
Ах если б все было не так.

Как будто кто выпустил джина,
Тугие узлы развязал,
Как будто стальные пружины
Вращают большие глаза.

И выдать себя не желая,
Скрывая дрожание рук,
В холодном кольце ожидания
Он сам как натянутый лук.

Мы тоже одеты не броско,
Так может быть здесь и сейчас -
На четверть из меди и воска
Граф «Д» это кто-то из нас.

Вот и тень моя тихой змеей покидает меня
И на синем асфальте босая танцует.
Как бы мне незаметно, легко и шутя,
Отравит на прощанье ее поцелуем.

Это я научил тебя верить движеньям чужим
И, к другим уходя, оставаться немою.
Так и быть я сотру с тебя пепельный грим
Только тихо замри и останься со мною.

Кроме бархатного мрака
Он не видел ничего.
Упыри да вурдалаки -
Сотоварищи его.

И от нудного безделья
В окруженьи темноты
Заливает внутрь зелье
Из кувшинов золотых.

И везде, куда не сунься,
Как картинки на листе,
Всюду пьяные плясуньи -
Украшенье голых стен.

Но не бросить ему якорь
У блаженных берегов,
Упыри да вурдалаки -
Сотоварищи его.

Оттого ли бледен,
Оттого ль знобит,
Не иначе снова
Клялся на крови.

Или вдруг коснулся запредельного,
Хайо, хайо, хайо, хайо.

Изнутри сгорая,
Хоть глоток отпить,
И того не зная,
За черту ступить.

Слаще искушения нету ничего,
Хайо, хайо, хайо, хайо.

Кто там тихо стонет,
Как в свинцовых снах,
Засмотрелся - тонет,
Тонет в зеркалах.

Тянет, тянет руки и к себе зовет,
Хайо, хайо, хайо, хайо.

Клятвы и угрозы,
Но тому не быть,
Ведь ещё не поздно
Зеркало разбить.

И садится утро на плечо твоё,
Хайо, хайо, хайо, хайо.

Моя судьба витой узор,
Моя резная,
Бок о бок по земле идем,
Себя не зная.

Инструментальная композиция без вокала.

А и не держит себя в руках,
Целует будто наказывает,
Нет такого закона пока -
Говорит и показывает.

Не придуман ещё мой мир,
Оттого голова легка,
Нет звезды ещё в небе и
Нет закона пока...

Говорит и показывает...
Говорит и показывает...

А песню музыку не пою,
Просто камень о камень бью,
Просто небо стаканом пью,
Вот и шатает слегка.

Чего ради как зверь дышу,
Будто радио белый шум,
Что же будет с тобой, ой,
Если я попрошу...

Говори и показывай...
Говори и показывай...

А растворись пропади совсем,
Только свет не указывай,
Нет такого закона пока -
Говорит и показывает.

Не придуман ещё мой мир,
Оттого голова легка,
Нет звезды ещё в небе и
Нет закона пока...

Говорит и показывает...
Говорит и показывает...

Заблудились в чужом городе,
И дрожит душа на холоде,
Где шагами исколота дышит земля.

Притворимся прохожими,
Друг на друга похожими,
Все пути уж исхожены, да заветного нет.

Полететь бы за леса-горы,
Полететь бы за горы-леса,
Где с хрустальным звоном небеса празднуют рассвет.

Рвут дороги на части,
Видно нетути счастья,
Видно с ветром качаться - вот что выпало мне.

Полететь бы за леса-горы,
Полететь бы за горы-леса,
Где с хрустальным звоном небеса празднуют рассвет.

Как нервно и чётко бьют пальцы чечётку
На мокром окне.
Вот ночь утечет, всё будет не в счет -
Так кажется мне.

Взгляни: а под тем ли ты солнцем стоишь,
Клянись же, ешь землю, что вместе со мною сгоришь.

Как будто с экрана косится луна на нас
Мокрой совой.
И ангел мой бешеный, и звезды повешены
Вниз головой.

Взгляни: а под тем ли ты солнцем стоишь,Клянись же, ешь землю, что вместе со мною сгоришь.

Осколок к осколку, и волчье - волку,
Как серебру - звон.
Осколок к осколку, и волчье - волку,
А мне тогда что?

Взгляни: а под тем ли ты солнцем стоишь.
Клянись же, ешь землю, что вместе со мною сгоришь.

Разоришь ты мои сны,
Пальцы переплетены,
Будто чем-то опоен,
Будто тело не мое.

До Содома далеко,
Сердцу в клетке не легко,
Жалят демоны его,
Не оставят ничего.

Город ждет меня и жжет,
Сеть унылую плетет,
Не жалея, не любя,
Водит за руку меня.

До Содома далеко,
Сердцу в клетке не легко,
Жалят демоны его,
Не оставят ничего.

А глаза твои не зря
Синим фосфором горят,
В клофелиновой тиши,
Только платье шуршит.

До Содома далеко,
Сердцу в клетке не легко,
Жалят демоны его,
Не оставят ничего.

Настрадался Нострадамус от людей
И извлек видения на свет,
Кабы знал тогда, что в двух шагах
Спрятан мир, где будущего нет.

Мир, что призрачный зал,
Научись исчезать.

Здесь вдыхая холода покой
Спит как будто времени змея,
Здесь неторопливою рукой
Злые буквы не сложить в слова.

Мир, что призрачный зал
Научись исчезать.

Для тех, кто ловит удачу открытым ртом
Ничего не значит всё, что будет потом.
И взгляд, как нож отточен, неслышен шаг
Они то знают уж точно, да и им ли не знать?

До чего бывает сладким
Плен вечерней лихорадки,
Фонарей цветных искры хлынут,
Всё поднимут вверх дном.
И горячею волною город улицу укроет,
А потом опять краски смажутся, всё окажется сном.

А я ударю ладонями в белый стол,
Не знаю, слышишь – не слышишь, да мне-то что?
Звонить тебе не умею, да стоит ли,
Ведь телефонные боги – так упрямы и злы

К тем, кто знает этот сладкий
Плен вечерней...

Зачем же небо над нами не белее золы,
И телефонные боги так упрямы и злы,
К тем, кто ловит удачу открытым ртом,
А как иначе – ведь не знает никто

До чего бывает сладким
Плен вечерней...

Дети, дети, куда дети – зубы да ногти.
Дикие игры – содраны локти,
Коля, Коля всех поколет, переколет, выколет.
Знает – пузыри пускает, пускает – фыркает.
Их не грели, не жалели и не пели люляби,
Люба, Люба всех полюбит, перелюбит, вылюбит.

Был я в школе герой, я учился на пять,
Я знакомые буквы любил повторять,
Я разглядывал книги как шифр, я пытался узнать,
Что такое весна.

Лишь однажды пытался я школу поджечь,
Да учитель узнал, спички выбросил в печь,
Мне хотелось огня и тепла, я не мог больше ждать,
Когда будет весна.

Вот уж стало темно, дал учитель звонок,
Я из школы скорей убегал со всех ног,
Он вдогонку за мной, чтобы я не узнал,
Когда будет весна.

В теплой луже портфель, а под глазом синяк,
Ах, учитель хитрец – он провел и меня,
Я тетрадь изорвал, можешь ставить мне кол,
Только знай, от меня не уйдешь далеко.

Вышли из нигредо, вроде бы как ты да я,
И идут по свету, ничего не ведая,
В зеркало плюются, над собой смеются – да,
Вышли из нигредо, ничего не ведая.

Темного накажут, мелом лоб намажут,
Светлого поймают, в саже изваляют,
А куда деваться?
Вроде бы как ты да я, вышли из нигредо,
Ничего не ведая.

На руке капризной восемь линий жизни,
Оттого при встрече друг друга калечат,
А куда деваться?
Вроде бы как ты да я, вышли из нигредо,
Ничего не ведая.

Всё равно ничего не останется,
Всё равно – день ли ночь на часах.
С каждым днем мне милее пьяницы
С лихорадочным блеском в глазах.

Здесь, под желтым солнцем ламп
Не гуляют облака.
Лишь пугает по ночам
Тень великого клопа.

И павлин тебе к лицу и лохмотьев бахрома.
Сядем рядом, вместо нас пусть шатаются дома.
Каплю огненной воды да скорей ещё одну,
Видишь золотом плачу, подставляй ладони – ну!

Здесь, под желтым солнцем ламп
Не гуляют облака.
Лишь пугает по ночам
Тень великого клопа.

Слишком вольно ты идешь, украдут, пока ничья.
И дорога заметет, как лукавая змея.

Настанет день, ты так и знай,
Умчится прочь апрель и май,
И станет осень под окном
Ночами сторожить твой дом.

Она ворвется без затей
В мир наших комнатных страстей,
И желтой птицей, так легко
Начнет кружить над потолком.

Весны безумный карнавал
Ещё вчера здесь бушевал,
И все мы думали тогда,
Что этот праздник навсегда.

Так мимо отмелей и скал
Несет нас времени река,
А в сердце не унять, как прежде
Того огня и тех надежд.

Кого мне любить сегодня?
В кого мне сегодня верить?
Чтоб снова могли предо мною
Все распахнуться двери.
Бог всемогущий над нами дышит,
В своей доброте не убыл.
Железным глазом сверкает
Великий бог – Рубль.

Бог наш, дом мой
Наполни до края своей добротой.
И нету сомнений, как следует жить –
За тебя можно всё продать и купить.

Бог наш, зов Твой - Музыкой сладкой над нашей судьбой.
И пусть твоя милость прольется дождем,
Где услышим – туда и идем.
Чтоб солнце мое не погасло,
Чтоб путь свой лишь радостью мерить,
Кого мне любить сегодня?
В кого мне сегодня верить?

Инструментальная композиция без вокала.

Они не чувствуют команду "Стоп",
Плечом шлифуя углы,
Они ужалены и в мозг, и в лоб
Не иначе острием иглы.

Миллион в мешке,
Висишь на волоске...

Ты колченогая, строгая,
С лукавым перцем внутри.
Дай, твой профиль потрогаю,
Пока в ладонях угли.

Миллион в мешке,
Висишь на волоске...

Миллион в мешке,
Висишь на волоске...

Миллион в мешке,
Висишь на волоске...

Вот я - летящий осколок,
Так зажмурься и жди,
Дай попаясничать, что ли,
Попаясничать что ли...

Миллион в мешке,
Висишь на волоске...

Миллион в мешке,
Висишь на волоске...

Лакомо и ломко,
Вот и мне тихонько
Голову кружит...
Сколько ещё, сколько?
День как будто скомкан,
На ветру дрожит...

Будь что будет, а-а,
Дальше ли идти?
Никто не осудит, а-а,
Лети пока, лети.

Близко, не коснуться,
За спиной смеются
Фонарей огни.
Вот-вот разобьются,
Как живые, трутся
Камни у земли.

Будь что будет, а-а,
Дальше ли идти?
Никто не осудит, а-а,
Лети пока, лети.

Маятник качнется,
Всё опять начнется,
Стало быть, живи.
Стало быть, не рвется,
Никогда не рвется
То, что на крови.

Будь что будет, а-а,
Дальше ли идти?
Никто не осудит, а-а,
Лети пока, лети,
Лети пока, лети...

Как много горящих очей,
Как много картонных мечей.
И я сегодня так странно одет.
Я излучаю таинственный свет.
Не спрашивай "это зачем?", "это зачем?"
Мы прячем от света лицо,
Мы верим - никто не узнал.
Я закрою свой голос хрустальным ключом.
Не спрашивай только меня ни о чем.
Пускай продолжается бал, продолжается бал.
Ты - Королева Ночи,
я - Господин Никто
Когда сойдутся две темноты,
Настанет рассвет.
А потом...

Через десять тысяч лет
Всё опять приснится мне,
Будут снова ветра шептать:
"Ничто невозможно понять..."

Нам опять идти след в след
Через десять тысяч лет,
Снова книгу времен листать.
Ничто невозможно понять...
Ничто невозможно понять...

Через десять тысяч лет...
Через десять тысяч лет...

Потому-то и нескучно,
Неразлучнее цепей
Снова вместе ты и уксус,
Перламутр и пырей,
Перламутр и пырей...

Тот улиткою закручен,
А тот выстрела прямей,
Неразлучны ты и уксус,
Перламутр и пырей,
Перламутр и пырей...

Потому-то...
Потому-то...
Потому-то...
Потому-то...
Потому-то...
Потому-то...
Потому-то...
Потому-то...

Неразлучны, и всё время
Караулят у дверей,
Снова вместе ты и уксус,
Перламутр и пырей...

Инструментальная композиция без вокала.

Нацеди себе сок из тугих проводов,
Из тугих проводов нацеди себе сок.
Так просит душа, так просит душа...
И ты отойди, и ты подожди, и ты не мешай мне
Пить электричество.

Вот-вот блестящие капли покроют лицо.
Так хочет душа, так хочет душа...
И ты отойди, и ты подожди, и ты не мешай мне
Пить электричество.

В тугих проводах, как будто в огне,
И ты отойди, и ты подожди, и ты не мешай мне
Пить электричество.

Инструментальная композиция без вокала.

Появляюсь из пены и щелочи,
Прячусь в бархат холодного синего мха.
Пусть зовут тебя...

Вот идут за пьянящей моею слюной,
Нелегко откликаться на все имена.
Пусть зовут тебя...

Так было, так будет ещё не раз.

Морщат кожу тугие пни,
А ну их всех к чёрту, к чёрту их
И пусть зажгут все лампы, и официанты
Швыряют бриллианты в большой унитаз.

Так было, так будет ещё не раз.

От размягчения мозга - купорос-Е,
Пускай Зелёный скрасит житие твоё,
И пусть зажгут все лампы, и официанты
Швыряют бриллианты в большой унитаз,

Так было, так будет ещё не раз...

Зову огней скажешь ли "да"?
Круг всё тесней - будь навсегда,
Не меркнет звезда, сколько б ни ждать,
И время замрет - будь навсегда.

Неведомый путь, не познана даль,
Ну да и пусть - будь навсегда.
Ветру времен имя отдать -
Будь навсегда, будь навсегда!

Инструментальная композиция без вокала.

Инструментальная композиция без вокала.

Инструментальная композиция без вокала.

Ещё Один Дождь мой дом сторожит,
Ещё Один Дождь поет за стеклом.
Для тех, кто в бреду - он сладкая дрожь,
Зови его так - Ещё Один Дождь.

То рвать провода, то бить по стеклу.
Такая судьба случилась ему.
Зато он мастак, всё ставить ни в грош,
Зови его так - Ещё Один Дождь.

Так зачем за окном
В мокром платье одном
Ты стоишь день за днем?

А дождь сплетет тебе серебряный шарф,
А дождь обнимет прозрачной рукой,
Сто долгих дней он тебя поджидал,
Сто долгих дней он мечтал о такой.

Так зачем за окном
В мокром платье одном
Ты стоишь день за днем?

Прошу тебя, да, Ещё Один Дождь.

Глаза очерчены углем,
И капли ртути возле рта,
Побудь натянутой струной
В моих танцующих руках.
Каких бы слов не говорил,
Такие тайны за тобой,
Что все заклятия мои
Тебя обходят стороной.

Открыта дверь тебе, я жду,
В одну из пепельных ночей,
И твои руки обовьет
Змея железных обручей.
Один лишь шаг до высоты,
Ничуть не дальше до греха,
Не потому ли в этот миг
Ты настороженно тиха.

Глаза очерчены углем,
А ты не выпита до дна,
И этой прихотью одной,
Душа беспечная больна.
И я надеюсь, этот мир
Не утолит тебя ничем,
И на руках твоих уснет
Змея железных обручей.

Захотели бы руки,
Перемелются звуки
в муку.

А по тебе, видно сразу, будет толк,
Ты веселящего газа большой знаток,
А значит будет с кем вместе ступить за край,
Играй шарма-ма-ма, моя шарманка играй.
Это да, каждый звук как плеть,
А вам откуда знать, хочу ли я уцелеть,
Не до того пока - душа несется в рай.
Играй шарма-ма-ма, моя шарманка играй.

Захотели бы руки,
Перемелются звуки
в муку.
Играй шарманка,
ну!

Моя шарманка, что мельница,
Мелет звуки - не верится,
Жерновам ее всё не беда,
Играй шарма-ма-ма, моя шарманка играй.
Ущипни мне руку, чудеса,
Всё что может - шевелится,
И душа несется в рай,
Играй шарма-ма-ма, моя шарманка играй.

Ты пропустил через мысли электрический ток,
Ты веселящего газа большой знаток,
Теперь за воздух держись, теперь смотри не растай,
Играй шарма-ма-ма, моя шарманка играй.
Это счастье одному из ста,
И я готов поклястся головой шута,
Теперь ты легче свинца, так ты лети-улетай,
Играй шарма-ма-ма, моя шарманка играй.

Земля - приют на миг, а жизнь - чудесный вздор,
Наву-наву-наву-наву-худоносор,
Так ешь мел, пей ртуть, жги кровь, будь скор
Наву-наву-наву-наву-худоносор,

Что стены городов, что под ногами сор,
Наву-наву-наву-наву-худоносор,
Так ешь мел, пей ртуть, жги кровь, будь скор
Наву-наву-наву-наву-худоносор,

И жалок шут, смешон палача топор,
Наву-наву-наву-наву-худоносор,
Так ешь мел, пей ртуть, жги кровь, будь скор
Наву-наву-наву-наву-худоносор,

И бег по кругу, да, как от удара шпор,
Наву-наву-наву-наву-худоносор,
Так ешь мел, пей ртуть, жги кровь, будь скор
Наву-наву-наву-наву-худоносор,

Бей в барабана грудь всему наперекор,
Наву-наву-наву-наву-худоносор,
Так ешь мел, пей ртуть, жги кровь, будь скор
Наву-наву-наву-наву-худоносор.

Нет городов на пути нашем,
Солнце встает, золотом мир красит,
Отучи же меня говорить.
Отучи.

Вот бы идти, ничего не коснувшись,
Белый песок пусть под ногами кружит,
Отучи же меня говорить.
Отучи.

Адреналиновые песни, цветы и роса,
Ещё мы вместе, и можем творить чудеса,
И солнце радугу плавит, льется свет через край,
Адреналиновые песни. Давай, давай, давай!

- Давай, давай.

Как будто к тем облакам высоко, высоко,
Можно птицей вспорхнуть легко, легко.
Как будто сон запредельный, остальное игра,
Адреналиновые песни. Давай, давай, давай!

- Давай, давай.

А нарисуй мне птиц на белых листах,
Я научу их петь и летать,
Пусть оттолкнутся слегка, упадут в облака.
Пусть оттолкнутся слегка, упадут в облака.

Адреналиновые песни,
Давай, давай.

Таких цветов не бывает, нет,
И пьяной вишни зажжен букет,
Словно смех невесом, запредельный сон...
Словно смех невесом, запредельный сон...

А кто-то чертит на твоей руке
А эйфории электрический свет...

А кто-то чертит на твоей руке
А эйфории электрический свет...

Инструментальная композиция без вокала.

Отреченье от рук и ног,
С высоты некуда упасть.
Пробуждение с криком огня,
Неродившись, исчезнуть - да.
Свешилось, кожа меняет цвет,
И лед до последней капли раздет,
А я не спешу начать,
Пока вода не стала стеклом.

Да, легко мне скользить по земле.
Души не оставив нигде,
Так просто ступив за порог.
Да, мимо улиц пустых.
Прохожих, похожих на бледных святых.
И их тоже мучают змеи дорог.

Да, уже начинает светать.
Неужели я смею летать.
Не чувствуя тяжесть оков.
Да, может так замыкается круг,
И только медные струны отбились от рук
Да звенят высоко высоко.

Да, уже начинает светать.
Неужели я смею летать.
Не чувствуя тяжесть оков.
Да...

Да, наверно мы с тобой...Да, наверно мы с тобой.
Под звездою, под одной... Под звездою, под одной
Будем жить не тужить.
С ветром дружить.
Не жалея мелькающих дней,
Хэй же хэй!

Так откуда и... Так откуда и куда?
И в глазах какая даль... И в глазах какая даль.
Вот бы жить не тужить,
С ветром дружить,
Не жалея мелькающих дней,
Хэй же хэй!

Между небом и землей... Между небом и землей.
Путь кончается любой... Путь кончается любой.
Вот бы жить не тужить, с ветром дружить...

Сургы и лургы пройдутся по склону горы.
Сургы и лургы в тугой облачатся наряд.
Сургы и лургы - пленники странной игры.
Посмотришь на них удивишься - такое творят!

Сургы и лургы - сторонники сдержанных мер,
Веревочных петель и палок в умелых руках.
Сургы и лургы - такие они и теперь.
Посмотришь на них, удивишься и вырвется - "ах!"

Сургы и лургы, а что им? Им всё нипочем.
Сургы и лургы над пропастью звонкой парят.
И лишь незаметно касаясь друг друга плечом.
Как это им удается - не говорят.

Медленно, медленно бродят по склону горы.
И только душа их мечтой запредельной полна.
Сургы и лургы - пленники странной игры.
Ты вслушайся только в упругие их имена.

И солнце дающее тень,
В минуту торжественной лени.
И пепел, довольный уж тем,
Что верит в свое возрождение.

И лица железных химер,
Застывшие на плечах.
И ангелы голыми пятками,
Танцующие на свечах.

И хрупкие стены домов,
Что стали прозрачнее льда.
И призраков белая стая,
Которым пропасть не беда.

И алчный огонь, позабывший
С чего же всё же начать,
И ангелы голыми пятками,
Танцующие на свечах.

Песню начинай...

Кто дорогой этой мчится?
Пыль унылую клубит?
Костяная колесница.
Словно мельница скрипит.

Да пуста эта дорога,
Будто нищего сума.
А живет в краю убогом
Весельчак "Король-чума"!

Какие смутные дни, как дышит ветер тревог.
И мы танцуем одни на пыльной ленте дорог.

Как будто клятва дана - ничем не дорожить.
А только в этих волнах кружить.

Так закипай же в крови женьшеневый сок.
Пропадай душа, беги земля из под ног.

Так лети голова вместе с листьями вниз.
Такие смутные дни. Такие смутные дни.

И закипает в крови женьшеневый сок.
И чей-то пристальный взгляд нацелен прямо в висок.

Так лети голова вместе с листьями вниз.
Такие смутные дни. Такие смутные дни.

Помни, что прошу я – исполни,
Моё сердце наполни
Дивной песней без слов.

Там ли, где колышется тайна,
Ты как будто случайно
Потеряешься вновь.

Нет, не останется камня на камне,
И мы замрем, холодея от пламени.
И там у последней черты нас рассудят,

И времени, времени больше не будет.

В этом городе цвет, и свет фонарей,
Всe готовит на подвиг, на войну.
В этом месяце дождь ложится на снег
Грохот барабана рождает тишину.

Здесь луна решает, какой,
Какой звезде сегодня стоит упасть.
Здесь мои глаза не видят,
Чем она больна.

Моe тело уже не моe, только жалкая часть,
Жалкая надежда.
Hо во мне всегда жила - истерика!
Какое дикое слово, какая игра,
Какая истерика!

Истерика, но я владею собой,
Просто устал, просто устал, но я владею собой.
Какое дикое слово, слово - истерика!

Что со мной - может, может это волнение,
Hе чувствую ритма в висках,
Словно это сердце
Отказало мне во всeм.
Где-то между камней город держит в тисках.
А усталый ветер воет только о своeм.

Здесь моe тело поддержка костру,
Я слышу бешеный, бешеный, бешеный, бешеный смех,
И любое дело сразу валится из рук.

Где моя сила, моя любовь, моя свобода,
Какой, какой со мной грех.
Здесь моя надежда, лишь надеется, а вдруг?
Меня, меня бьeт истерика,
Какая страшная мука, страшная боль
Меня бьeт истерика!

Какой удачный исход?
Как долго длилась истерика,
Я знаю, скоро пройдeт,
Оставит лишь раны, удачный исход.
Глубокие раны - я не верю, что всe так легко,
Вот он выход - истерика!

Спасибо ветер, ветер я с тобой.
Город, снег.
Вместе с песней оставил свою боль.
Ветер унес мою жизнь в океан,
И я с тобой, весeлый смех,
Спасибо за ветер.

В этом городе цвет, и свет фонарей,
Всe готовит на подвиг, на войну.
В этом месяце дождь ложится на снег,
Грохот барабана рождает тишину.

Инструментальная композиция без вокала.

То ли "Дом Восходящего Солнца" пуст,
То ли полночь ещё не вошла во вкус,
Hо не зная того, камни падают вверх,
И тебя уже бьeт то ли дрожь, то ли смех.

А-ха, пляшут искры около рта,
А-ха, как шипы одного куста.
Прячься в тeмном углу, досчитай до ста,
Пляшут искры около рта.

Сбиться с круга - так это пустяк.
Мир не тот, что вчера, что минуту спустя.
Ускользая от нас, рушит стены шутя.
Он не тот, что вчера, что минуту спустя.

А-ха, пляшут искры около рта,
Как шипы, как шипы одного куста.
Прячься угол, считай до ста,
Пляшут искры около рта.

Пляшут искры около рта.
Пляшут искры около рта.
Пляшут искры около рта.
Пляшут искры около рта.

Сбиться с круга - так это пустяк.
Мир не тот, что вчера, что мину-ну-ну...
Минуту спустя. В который раз
Пляшут искры около нас.

Пляшут искры около рта....
Около рта...

Раз, два, пять, раз, так, наверное скоро дойду до конца,
Дарит каждый день каплю свинца, каждый день, час.
Мой дом есть ли ты? Даже если есть, то зачем ты мне?
Если праздник где-то там за стеной.
Только стeкла вижу в окне.

А, день, ночь, гуляют огни.
По домам пробежала легкая дрожь,
Подхватили меня фонари,
Тихо шепчут: "Hе уйдeшь!"

Месяц, год - время летит,
Hо какие следы оставляет оно?
По следам пытаюсь двигаться, но
Hикуда по ним не дойти.

Мой взор забрался - живeт,
Hа фасады домов, одетых по моде.
Удивленный голос быстро поeт
О плохой и хорошей погоде.

Каждый миг только вперeд.
Моё сердце-мотор не даeт отдохнуть.
Подожди, мне только нужно взглянуть,
Может кто-то всe же зовeт.

Раз, два, пять, раз, так, наверное, скоро дойду до конца,
Дарит каждый день каплю свинца, каждый день и час...

Как окно в Тёмный зал,
Фараона глаза.
Словно плен цепких рук,
Одиночества круг.

Только смех, смех жрецов,
Как песок бьет в лицо.
Если так - кровь остынь.
Город мой - стань пустым.

Только смех, смех жрецов,
Как песок бьет в лицо.
Если так-кровь остынь.
Город мой стань пустым.

Инструментальная композиция без вокала.

I. Отрываюсь от земли.
Без разбега сразу взлёт.
Порезвимся, так и быть,
Понимает ли пилот, что ведёт?

Не соперник я другим
С фюзеляжем и хвостом.
И на дальность я не в счет,
Понимает ли пилот, что ведёт?

Вертолёт, вертолёт, вертолёт.

Я прожектором-рукой раздеваю девку ночь.
От великих до смешных, все хотят попасть на борт,
Ах, чёрт!

Я любому кораблю дам пятьсот ходов вперёд.
Я расплавленный завод, чья-то слава и почёт,
Чья-то смерть.

Я вертолёт, вертолёт, вертолёт.

Между небом и землей нет проблем и нет хлопот,
Нет законов и судьи. Понимает ли пилот, что ведёт?

Вертолёт, вертолёт, вертолёт.
Я расплавленный завод, чья-то слава и почёт,
Чья-то смерть.

Вертолёт, вертолёт, вертолёт.

II. Вертолёт...
Отрываюсь от земли.
Без разбега сразу взлет.
Порезвимся так и быть,
Понимает ли пилот, что ведёт?

Не соперник я другим
Фюзеляжем и хвостом.
И на дальность я не в счет,
Понимает ли пилот, что ведёт?

Вертолёт, вертолёт, вертолёт.

Я прожектором-рукой раздеваю девку ночь.
От великих до смешных, все хотят попасть на борт,
Ах, черт!

Я любому кораблю дам пятьсот ходов вперёд.
Я расплавленный завод, чья-то слава и почёт,
Чья-то смерть.

Я вертолёт, вертолёт, вертолёт.

Между небом и землей нет проблем и нет хлопот,
Нет законов и судьи. Понимает ли пилот, что ведёт?

Вертолёт, вертолёт, вертолёт.

Инструментальная композиция без вокала.

Из огня в огонь, из слова в слово
Душа душу зажигает.
В небесах охрипший ветер
Отпеванье начинает.

Там, где ты земли коснулся,
Новый колос прорастает,
Великан тебя заметит,
И слепой тебя узнает.

Ты огнем согреешь землю,
Всё живое обновляя,
И в ночи рассвет разбудишь,
В небе солнце заменяя.

И познав все тайны жизни,
Ты откроешь дверь вселенной,
Вспомню я свою молитву
За невинно убиенных.

Инструментальная композиция без вокала.

Есть сад у синих озер, где дышат птицы одни,
И в этом тихом саду дни похожи на дни.

Есть дом у синих озер и светлый ангел над ним...

И пристально смотрят глаза, и взгляд их неутолим,
Есть сад у синих озер, где дышат птицы одни.

Есть дом в том тихом саду и светлый ангел над ним...

Когда твой первый сон растает,
Как сорванный ветром цветок,
Посмотри, с тобой остались двое -
Пол и потолок, пол и потолок.

Так между двумя огнями
Легкою нитью колышется день,
И танцуют странный танец
Легкие, легкие тени.

Если для знакомой песни
Струн ты настроить не смог,
Крикни, вдруг тебя услышат двое -
Пол и потолок, пол и потолок.

Инструментальная композиция без вокала.

Это выстрел в висок, изменяющий бег,
Это черный чулок на загорелой ноге,
Это страх темноты, страх, что будет потом,
Это чьи-то шаги за углом, это...

Это камень в руке, это лезвие бритв -
Настоящие дни, настоящие дни,
Это ждущие свет люди в серых пальто -
Настоящие дни, да, да, это...

Если будет день - значит тени не в счет,
Если харакири - то кривым мечом,
Если тушат свет - значит, грех так грех,
Если минарет - значит выше всех,
Выше всех,выше всех!

Это выстрел в висок, изменяющий бег,
Это черный чулок на загорелой ноге,
Это страх темноты, страх, что будет потом -
Настоящие дни, да, да, это...

Если будет день - значит тени не в счет,
Если харакири - то кривым мечом,
Если тушат свет - значит, грех так грех,
Если минарет - значит выше всех,
Выше всех, выше всех!

Мы как трепетные птицы,
Мы как свечи на ветру,
Дивный сон ещё нам снится,
Да развеется к утру.

Встаньте в ряд, разбейте окна,
Пусть всe будет без причин,
Есть, как есть, а то, что будет,
Пусть никто не различит.

Нет ни сна, ни пробужденья -
Только шорохи вокруг,
Только жжeт прикосновенье
Бледных пальцев нервных рук.

Бейте в бубен, рвите струны,
Кувыркайся, мой паяц,
В твоeм сердце дышит трудно
Драгоценная змея.

Бейте в бубен, рвите струны,
Громче музыка играй,
А кто слышал эти песни,
Попадает прямо в рай.

Мы, как трепетные птицы,
Мы как свечи на ветру,
Дивный сон ещё нам снится,
Да развеется к утру.

Нет ни сна, ни пробужденья -
Только шорохи вокруг,
Только жжeт прикосновенье
Бледных пальцев нервных рук.

Я - пущеная стрела,
И нет зла в моeм сердце, но
Кто-то должен будет упасть всe равно.

А нищие правят бал,
Они хотят, да не могут дать,
И то, что зовут они кровью, только вода.

А, зачем, зачем мне эта земля?
Зачем мне небо без ветра и птиц?
Я - пущенная стрела. Прости.

Я не могу этот город любить,
Пусть будет сердце из чистого льда,
И то, что зовут они кровью, только вода.

О, как много погасших огней,
Как много рук, что нельзя согреть -
Так мимо, мимо, мимо, мимо, мимо скорей!

Я - пущеная стрела,
И нет зла в моeм сердце, но
Кто-то должен будет упасть всe равно.

С тех пор, как сгорели дома,
Легко и светло им на свете
Случается, что иногда
Два Солнца им светят.

Они утоляют женьшенем
Жажду, не ведая сами,
Что любит их Чeрная Женщина
С серебряными волосами.

И эта Земля им завещана
Под рваными небесами,
И любит их Чeрная Женщина
С серебряными волосами.

Инструментальная композиция без вокала.

Всё решится потом.
Для одних он никто,
Для меня - господин.
Я стою в темноте.
Для одних я как тень,
Для других невидим.

Я невидим,
Наши лица как дым,
Наши лица как дым,
И никто не узнает как мы победим.

Я танцую не в такт,
Я всё сделал не так,
Не жалея о том.
Я сегодня похож
На несбывшийся дождь,
Нерасцветший цветок.

Я невидим,
Наши лица как дым,
Наши лица как дым,
И никто не узнает как мы победим.

Назову тебя льдом,
Только дело не в том,
Кто из нас холодней.
Всё никак не понять,
Что же ближе - Земля,
Или трещины в ней.

Я невидим,
Наши лица как дым,
Наши лица как дым,
И никто не узнает как мы победим.

Интересно, интересно не иметь того, что хочешь,
Смотреть, как играют с травою
Ленивые, сонные косы.

Интересно родиться снова
В серебристом лотосе, в ожидании чуда,
Как свободно бьeтся сердце
Людей родом ниоткуда.

Интересно, интересно себя потерять на рассвете,
Стучаться в прозрачные двери
И знать, что никто не ответит.

Интересно родиться снова
В серебристом лотосе, в ожидании чуда,
Как свободно бьeтся сердце
Людей родом ниоткуда.

Опять молчат напряженно все об одном:
Сегодня Клуб Прокаженных открывает сезон,
Только шепчутся двери, двери домов,
Только шорох шагов, шорох шагов.

У самой чистой травы нету корней,
У самой чистой реки нет берегов.

Ты покинешь приют, переступишь порог,
Мимо серых теней и унылых дворов,
О, ма-мама, о, мама, о,
Мимо серых унылых дворов.

У самой чистой травы нету корней,
У самой чистой реки нет берегов.

Всe смешалось, всe слилось в одно,
Как многое видят глаза, но
Помнят лишь Солнце, Солнце одно,
Солнце одно...

Hет берегов, нет берегов...

Всe вернeтся, ты вывесишь вновь
Два флага своих: печаль и любовь,
Пройдeт семь часов или семь веков,
Будет всe то же: печаль и любовь.

У самой чистой травы нет корней,
У самой чистой реки нет берегов.

Опять молчат напряжeнно все об одном:
Сегодня Клуб Прокажeнных открывает сезон,
Пройдeт семь часов или семь веков -
Только шорох шагов, шорох шагов.

Нет берегов, нет берегов...

Не говори мне "нет", не говори мне "нет",
Ведь радуги моей так не надeжен свет,
А мне ещё идти, теряя светлый след,
И снова молча ждать, не говори мне "нет".

Ты - трепетный огонь, ты - чистая вода,
О, боже, упаси, не говори мне "да",
Что, если лeд в душе растает навсегда?
Чем остудить смогу безумные года?

Не упрекай весь свет, что розы вянут вновь -
Их в тот же яркий цвет моя раскрасит кровь,
Увидишь за окном из этих роз букет,
Не торопись в мой дом - меня там больше нет.

Он не чувствует боли,
И всегда подставляет себя под удар.
Он спокоен как море,
Забывшее, что такое вода.
Посмотри - это он,
Я о нем говорил - это мой друг, да...

Иногда, иногда он замрет без труда,
И тогда он похож на памятник тем,
Кто не побеждал.
Оставаясь самим собой,
Оставаясь самим собой, не побеждал.
Познакомься,
Я много о нем говорил - это мой друг, да...

А когда все уйдут навсегда,
Позабыв обо всем,
Он не сможет уйти ни туда, ни сюда,
И с него мы начнем свой отсчет.
Познакомься,
Я много о нем говорил - это мой друг, да...

Пел ветер и путь был далек,
А в небе лазурном свинцовый летел мотылек.

Наверное, нам повезло,
Наверное, нам повезло -
Мы видели это, и верим, что видим сейчас
Друг другу назло,
Друг другу назло...

А танец подходит к концу,
Наш танец подходит к концу -
Прошу, проведи мне холодной рукой по лицу.

Ах, этот путь так далeк, так далeк,
А в небе лазурном безумный летит мотылeк.

Пускай нас умоют дожди,
Пускай нас умоют дожди.
Не будет пощады, иди же, иди.
Иди, иди...

Прежде, чем завянуть, дай себя сорвать -
Вечное цветение нам не удержать.
Знаешь ты, наверное, сладко то, что в срок,
Наливайся соком белый лепесток.

Ты слушаешь шeпот неведомых слов,
И кружится голова...
Дай себя сорвать,
Дай себя сорвать.

Сказку не придумать, счастье не украсть.
Кто потом поможет нам с тобой упасть?
Видишь, как за нами рушатся мосты,
Остаeтся пыль на словах пустых.

Ты слушаешь шeпот неведомых слов,
И кружится голова...
Дай себя сорвать,
Дай себя сорвать.

Пусть в нас тычут пальцем, нагоняя страх,
Только слишком рано каяться в грехах.
Ты коснись рукою огненного льва,
Прежде чем завянуть, дай себя сорвать.

Ты слушаешь шeпот неведомых слов,
И кружится голова...
Дай себя сорвать,
Дай себя сорвать.

Всё тот же свет над головой,
Всё тот же вроде бы,
И небывалые слова твердит юродивый.
Появились следы тех, кто ещё не пришел,
А за стеной опять монгольский рок-н-ролл.

Лишь дерево заглянет мне в окно,
Оно слегка дрожит - ему смешно,
Оно Смеётся надо мной, а я над ним.
Есть только мы и смех, всё остальное - дым...

Много дивного на свете,
Стоит дверь лишь распахнуть;
Подойдите ближе, дети:
Я вам что-то расскажу:

Жили тут двое - горячая кровь,
Неосторожно играли в любовь.
Что-то следов их никак не найти
Видно с живыми им не по пути.

Вдруг кто-то камнем упал с высоты,
Видно летел он на крыльях мечты.
Прыгая с крыши мог он не знать,
Как нелегко научиться летать.

С каждым днем тише нетвердый мой шаг,
А тело, как клетка, где птицей бьется душа.
Вижу, как идет навстречу кто-то в белом и с косой;
Все мы гости в этом мире, пора домой!

Дети притихли от песни моей:
"Дядя, наверное всех ты умней!
Мы не хотим ничего упустить,
Дядя, скорей, научи же нас жить!

Дети набросились, стали пытать:
Ох, если б мог я хоть что-то сказать!

Пора домой!

Нет и нет, мне не до смеха,
Нет окна и дверь размыта;
Ведь пытать меня приехал
Сам Великий Инквизитор.
Инквизитор наседает,
Подбирает инструмент;
"Ты скажи мне всё, что знаешь,
Полегчает и тебе".

Он наверное хочет меня открыть
Как простой чемодан, он знает одно,
Даже в самом пустом из самых пустых
Есть двойное дно, есть двойное дно.

Если б были ещё силы,
Я б сказал ему: "Мой милый,
Я не знаю кто я, где я,
Что за силы правят миром;
И мои опутал ноги
Длинных улиц лабиринт"...
Инквизитор мне не верит,
Заворачивает винт.

Он наверное хочет меня открыть
Как простой чемодан, он знает одно,
Даже в самом пустом из самых пустых
Есть двойное дно, есть двойное дно.

Видно был я здесь не первый
Окружен такой любовью,
И во всех углах таились
Призраки средневековья.
Тени в чёрных капюшонах
Выползают из щелей
Наблюдают напряженно
За добычею своей.

Они все захотели меня открыть,
Как простой чемодан, они знают одно,
Даже в самом пустом из самых пустых
Есть двойное дно, есть двойное дно.

Я иду по дну,
Я гоню волну,
Среди тихих камней,
Да погасших огней.
Дрожит на семи ветрах мой океан,
Что ты там ищешь так долго? - Свой след.
Наверно там есть горы жемчуга? - Их нет.
Не может быть чтоб это было так, нет, нет,
Что ты там делаешь, скажи же нам, ну?! - Я иду по дну.

Это дело по мне,
Танцевать в глубине,
Среди тихих камней,
Да погасших огней.

Дрожит на семи ветрах мой океан,
Что ты там ищешь так долго? - Свой след.
Наверно там есть горы жемчуга? - Их нет.
Не может быть чтоб это было так, нет, нет,
Что ты там делаешь, скажи же нам, ну?! - Я иду по дну.

Я иду по дну,
Я гоню волну,
Ещё одну,
И ещё одну.

Дрожит на семи ветрах мой океан,
Что ты там ищешь так долго? - Свой след.
Наверно там есть горы жемчуга? - Их нет.
Не может быть чтоб это было так, нет, нет,
Что ты там делаешь, скажи же нам, ну?! - Я иду по дну.

Когда я выучил все буквы
И начал говорить, меня послушав,
Ты крикнула: "Так это же "Записки сумасшедшего",
Я их уже читала, это скучно".

А учили меня летать те, кто к камням прикован цепями,
А учили меня любить с провалившимися носами.

Я такой же как был, всё моё в кулаке,
Не хватает лишь пальца на правой руке.
Он наказан и будет с ним так до конца,
Он так долго касался чужого лица.
Не дрожи, это я, я на ощупь пришел,
Зная только одно: твоя кожа как шелк.
Не сочти за труды и запомни одно:
Я ещё не забыл, как когда-то давно:

А учили меня летать те, кто к камням прикован цепями,
А учили меня любить с провалившимися носами.

Видно рано затеял я праздновать бал,
Стерегли твой покой два железных раба,
И решив меж собой будто я не в себе,
Один поднял меня, да высоко вверх,
И нацелив туда, да где самое дно,
Он швырнул меня вниз, позабыв об одном:

А учили меня летать те, кто к камням прикован цепями,
А учили меня любить с провалившимися носами.

Когда наскучит биться лбом
В дверь нарисованную на стене,
Слушай, наверное я плюну на всё,
Пусть другие грызут железный орех.

Я считаю до трех:
Пусть его унесут, я о нем никогда не мечтал!
Мама, где я, куда я попал?!
Мама, где я?

А рядом какие-то люди
Идут по свету на ощупь,
Трогают лица руками,
Лезут с ботинками в душу,
И вместо сладкой конфетки
Суют нам железный орех.

Я считаю до трех:
Пусть его унесут, я о нем никогда не мечтал!
Мама, где я, куда я попал?!
Мама, где я?

Они будут звонить по ночам,
И тогда нелегко промахнуться,
И тем кто оглох, и тем кто не хочет смотреть
Как хрустит на зубах железный орех.

Я считаю до трех:
Пусть его унесут, я о нем никогда не мечтал!
Мама, где я, куда я попал?!
Мама, где я?

Вянут цветы, жухнет трава,
Мальчик чахоточный колет дрова.
В ржавую зелень солнце зашло,
Вместе с ногой детство ушло.

Вянут цветы, жухнет трава,
Мальчик чахоточный колет дрова.
А прошлой весною (всем бы нам так!),
Прошлой весною нашел он пятак!

Всё кружит из года в год разноцветный хоровод,
В нем мудрец и идиот, в нем красотка и урод.
И не уставая, покоя не зная, то назад, то вперёд
Под музыку бубнов и жалобных скрипок кружит хоровод.

Как всегда наполнен день сотней бесполезных дел,
Только как их все начать, сразу трудно разобрать.
И в джунглях кирпичных смотреть надо в оба,
Чтоб кто-то случайно тебя не слопал.

Вот веселья час прошел, мы забудем рок-н-ролл;
И ушастый Микки Маус будет прыгать не для нас.
Но минуя без труда лабиринт идей и мод
Всё кружит, впадая в транс, разноцветный хоровод.

Подкрался сзади вечер, весь город им укрыт,
И надо бы развлечься, как нам быть?
Я знаю ты услышишь - откликнешься на зов,
Я позвоню - ты будь готов.

Зажав в руке последний рубль, уйдем туда, уйдем туда,
Где нам нальют стакан иллюзий и бросят льда, и бросят льда.
И снова будет целый вечер глушить толпу гитары звон,
Дым табака укроет плечи, и будет плавиться капрон.

Как мне легко! Как мне легко!
Что можно выпорхнуть в окно:

Певец терзает голос, мигает в зале свет,
Но нас не раздражает, нет.
И мы ещё закажем, монет не хватит пусть,
Ведь я платить не тороплюсь.

Давай дадим друг другу руки, ведь этот вечер не для сна,
И лихо спляшем буги-вуги, а что ещё осталось нам?
Пусть чей-то взгляд опять обманет, пусть в танце станет горячо
Эй, музыкант! Бей в барабаны, давай ещё! Давай ещё!

Как мне легко! Как мне легко!
Что можно выпорхнуть в окно!
Давай ещё! Давай ещё! Давай ещё!

Очень интересно по улицам ходить,
Многое узнаешь и поймешь.
В тёмные подъезды стоит заходить,
О, какие лица там найдешь.
В тёмные подъезды стоит заходить,
О, какие вещи там найдешь.

Я шел по городу в ужасном настроении,
Погожий день меня не делал веселей.
Мне было скучно - я придумал развлечение,
И стал искать людей, похожих на зверей.

Шакалов стая на углу у гастронома
Моё внимание внезапно привлекла;
С гитарами в руках от дома к дому
По улицам бродили два осла.

И много видел я удачных превращений,
Как люди на глазах становятся смелей:
А кое-кто сильней, а многие добрее;
А, впрочем, превращаются в свиней.

Очень интересно по улицам ходить,
Многое узнаешь и поймешь.
В тёмные подъезды стоит заходить,
О, какие лица там найдешь.
В тёмные подъезды стоит заходить,
Ух, какие лица, какие вещи там найдешь.

У Золушки много забот:
Ей надо полить огород,
И дюжину пестрых заплат
Ей надо нашить на зад.

А фея сказала ей :
"О, Золушка, будь умней
Стыдно бегать в наряде таком,
Когда под боком королевский дом.

Ты зайдешь лишь на минутку
И сыграешь роль,
И тебе подарит шубку
Голубой король".

И грянул бал, лишь только
Солнце закатилось за бугор;
И Золушки башмак хрустальный
Произвел фурор.

И были рыцари в экстазе
Готовы вылезти из лат;
И карлик весь стол излазил
Ногой уминая салат.

У Золушки много забот:
Ей надо водить хоровод,
Ей надо везде поспеть,
Для всех улыбаться и петь.

А голубой король был ласков
И говорил не в шутку:
"Да ты сегодня просто сказка,
И ты получишь шубку".

Но дулась Золушка изрядно,
Взгляд устремляла в пустоту:
"Король, мне не нужны награды
Меня ты принял не за ту".

А фея сказала ей:
" О, Золушка, будь умней,
Мораль - неудобный груз
Для тех, чей карман пуст".

Утро ночь теснит упрямо,
Разъедает шубку моль,
Оказался грубым хамом
Голубой король.

И теперь с одной босой ногою
Носится Золушка по свету,
Ведь дело ее не простое:
Привлечь негодяев к ответу.

У золушки много забот;
Ей что-то никак не везет.
Кто б знал, что король, кто б знал
Позарится на хрусталь.

А фея молчит и молчит,
А Золушка ночи не спит.
Но тот, кто не ведал забот
Ее никогда не поймет.

Вслед смотреть уходящим людям -
Незавидная это доля;
Если люди - не просто люди
Если люди - не просто двое.

А настойчивый голос чей-то
День и ночь мне твердит ответ:
"У него есть большие деньги,
У тебя таких денег нет".

А земля из под ног уходит,
Расплываются силуэты,
Превращаются люди в мелочь,
В две сверкающие монеты.

А настойчивый голос чей-то
День и ночь мне твердит ответ:
"У него есть большие деньги,
У тебя таких денег нет".

Две монеты катятся близко,
Если сбоку стрелять - то в обе,
Два блестящих на солнце диска,
А земля из под ног уходит.

И настойчивый голос чей-то
День и ночь мне твердит ответ:
"У него есть большие деньги,
У тебя таких денег нет".

Родится рассвет над крышей,
И ветер разгонит туман,
И снова залают собаки,
И дальше пойдет караван.

Кричит кто-то в ухо, что там впереди
Есть родник прозрачный, туда и иди

Можно вечно бродить без цели,
Если всё время идти,
Не задавая вопросов
И не разбирая пути.

И найти однажды среди пустынь
Утоление жажды в луже мутной воды

Ты идешь равнодушно
Свой покой не нарушив,
А куда и зачем - не понять,
И тебе нет и дела,
Что ушло, что сгорело
И какую дорогу топтать.

Для тех кто крутые дороги
Не променял на диван,
Снова залают собаки,
И дальше пойдет караван.

Кричит кто-то в ухо, что там впереди
Есть родник прозрачный, туда и иди

Ты идешь равнодушно
Свой покой не нарушив,
А куда и зачем - не понять,
И тебе нет и дела,
Что ушло, что сгорело
И какую дорогу топтать.

Вьется опиумный дым,
Старец станет молодым,
Всё покажется легко,
За спиной мелькнет крыло.

Мир иллюзий, светлых грез,
Словно свет погасших звезд,
Хоть пройдешь весь мир, как крот,
Всё известно наперед.

Хохочет дьявол за спиной твоей
Э-ге-гей! Э-ге-гей!

Нестерпимый душит жар,
Не кончается кошмар,
Будь же небо к нам добрей,
Страшно жить среди людей.

Хохочет дьявол за спиной твоей
Э-ге-гей! Э-ге-гей!

И не слышен стук сердец,
Кто живой, а кто мертвец,
И опять замкнется круг,
Птица выпорхнет из рук.

Хохочет дьявол за спиной твоей
Э-ге-гей! Э-ге-гей!